#тихийпикет

Когда подъезжала к Кропоткинской, ко мне подошел дедушка и почему-то с усмешкой сказал: «4000 – это как-то мало». Я сказала: «Там написано – это официально, неофициально 30–50 тысяч». Дедушка сказал: «Это больше похоже на правду» – и вышел. Меня смутило его смешливое настроение.

Потом я приехала на занятие по вождению. И вот тут начались чудеса. Мы обсудили мой плакат с преподавателем. Он сказал, что не понимает, кто может осуждать жертву, хотя, конечно, тоже надо голову на плечах иметь и знать, куда идешь и что пьешь. Я что-то возразила, а потом внезапно начался часовой разговор о телегонии, беспомощности ученых, недоказуемости всего, о том, что генетики ничего не знают, а при сталине был золотой век и шестичасовой рабочий день, за что его и убили.

Я даже не знаю, что в итоге сказать.

18 фев 2017

Даша пишет:

50-й поэтический плакат. Шведский поэт, нобелевский лауреат Тумас Транстремер – один из тех, кто очень сильно повлиял на мое восприятие поэзии. Я мало путешествовала и почти нигде пока не была, но в его текстах мне всегда виделось путешествие и тоска по нему. А еще нордические ветры, чайки, холодный солнечный свет, в котором останавливается пыль, много хвойного, ретардационно-замедленного, древесного, спаянного с металлическим. Его ломаный синтаксис, который я даже не в силах представить на шведском, всегда перебивал мне дыхание во время чтения. У текста появлялся ландшафт, ощущаемый физически.

Камни

Камни, которые мы кидали, – я слышу отчетливо,
как они падают – прозрачным стеклом через годы. В долине
растерянно мечется то, что сделано
в эту минуту, крича, от
верхушки кроны к верхушке, замолкая
в воздухе более разреженном, чем сиюминутный, скользя,
как ласточка, от вершины горы
к вершине, пока не достигнет
того плоскогорья, что на самом краю,
у самых границ бытия. Там падают

все наши поступки,
прозрачные как стекло
туда, где нет иного дна,
кроме нас самих.

Перевод А. Прокопьева

18 фев 2017

Андрей пишет:

Текст плаката:

После того обе державы затягивают в два голоса бесконечную песню: Я вооружаюсь ради обороны; ты вооружаешься с целью нападения. Мне нельзя иначе: глядя на тебя, я вооружаюсь лишь из опасения. Я вооружаюсь ради обороны; ты вооружаешься с целью нападения. Мне нельзя иначе: глядя на тебя, я вооружаюсь лишь из опасения. Я вооружаюсь ради обороны; ты вооружаешься с целью нападения. Мне нельзя иначе: глядя на тебя, я вооружаюсь лишь из опасения. Я вооружаюсь ради обороны; ты вооружаешься с целью нападения. Мне нельзя иначе: глядя на тебя, я вооружаюсь лишь из опасения. Я вооружаюсь ради обороны; ты вооружаешься с целью нападения. Мне нельзя иначе: глядя на тебя, я вооружаюсь лишь из опасения. Я вооружаюсь ради обороны; ты вооружаешься с целью нападения. Мне нельзя иначе: глядя на тебя, я вооружаюсь лишь из опасения. Я вооружаюсь ради обороны; ты…

Это многократно повторенный отрывок из книги Берты фон Зутнер «Долой оружие!». Огромное спасибо Андрею Дунаеву за ссылку на данный отрывок и на само произведение, а также за два его собственных плаката. А вот выдержка из ответов на вопросы во время выступления двух военных, приезжавших в нашу школу по случаю дня памяти воинов-интернационалистов: «Мы не убиваем людей, мы защищаем страну/Родину (sic!)» и «В армии не учат убивать, там обучают стрельбе из автомата, рукопашному бою, технике полетов…». Как я понял, у военных вообще отсутствует термин убийство, по крайней мере применительно к боевым действиям он не используется. Я, конечно, пробовал с помощью наводящих вопросов помочь им хоть немного задуматься над сказанным, но господам военным все было нипочем, и они даже посоветовали мне самому пройти службу в армии. Самым отвратительным было то, что они подобные вещи с полной серьезностью рассказывали детям.

«Ребенок кротко смотрит на тебя и думает: ты, конечно, взрослый, здоровенный, можешь меня выпороть, однако как ты был с самого детства дураком, так и остался, и помрешь дураком, но тебе этого мало, ты еще и меня дураком хочешь сделать». Стругацкие «Гадкие лебеди».

19 фев 2017

Владислав пишет:

привет, друзья!