Тихх и Каменные головы Севера

А сейчас туда побежит еще и Ижи, гребаный мастер маэстро. Возможно, он тоже куда-то пропадет, не закончив сбор какой-то там своей коры, чтобы исправить ошибку Каишты. Просто растворится в облаке золотых мотыльков. И самое ужасное, что ничего с этим не поделаешь. Даже в своем жалком состоянии Тихх осознавал, что его предупреждения звучат как пьяный бред. В глубине глаз начали набухать слезы, причем уже вовсе не из-за яркого света.

Стоит признать, что не у него одного: казалось, сейчас расплачется и бессердечный Каишта.

– Ну, Ижи, ну, давай, что надо делать? Говори, и мы начнем! У тебя же был план! – орал не своим голосом брат Тихха. От его хватких пальцев на бежевой мешковине хитона Ижи оставались размазанные черные полосы. – Уже вечер, нас скоро начнут искать, и если мы все быстро не исправим… – Судя по лицам остальных, никто его не слушал. – Посмотрите только, на что он похож!

И никто не смотрел. Все головы, кроме Каиштовой, были повернуты влево от миртового дерева, милостиво приютившего всю компанию под своей жесткой, терпко пахнущей кроной. И что там только заметила троица мастеров? Тихх внимательно проследил за их взглядами, но так и не понял, чем же их привлекла рощица карликовых дубов, обступающая поляну ровным полумесяцем. Ничего в ней нового, только удлинившиеся к вечеру тени уже начали жадно протягивать к мальчишкам свои узловатые пальцы. Хотя, может, брат был прав, и их в самом деле начали искать? Тихх пристально вгляделся в глубь низких кряжистых стволов, подспудно надеясь увидеть среди них мать.

Никого.

Вруттаху, однако, так не показалось:

– Там… – Одной рукой он держался за ушибленную щеку, а другой показывал в сторону рощи. Видно, Ижи разбил ему нос: из одной ноздри до сих пор сочилась тонкая струйка крови. – Там кто-то есть.

Дробб весь ссутулился и вытянул вперед длинную шею, стараясь не упустить из виду этого «кого-то». Каишта все так же держался за Ижи, будто приклеенный. В пурпурно-оранжевой кроне что-то пробормотал и тут же стих ветер.

– Может, белка? – только и успел вымолвить Ижи до того, как нивидимая сила толкнула его вперед, заставив неестественно выпятить лопатки и завопить от боли и неожиданности. Слово «белка» вытянулось в протяжное «ааааа!», заставило всех подскочить и дружно отпрянуть назад.

Ижи навалился на Каишту, как перепачканный ежевикой мешок, и, падая, увлек его за собой.

– Нет! Отвали! – завопил тот, уже касаясь земли. – Ты меня щас… – «раздавишь», да, видимо, последнее слово было «раздавишь», но оно потонуло в новом потоке глухих криков.

Все произошло так быстро, что Тихх ничего не успел понять: откуда был удар, кто и чем его нанес и что же такое разглядел в рощице Вру-вру. Сидя на корточках, он встревоженно крутил головой, как загнанный зверек.

Ижи распластался на земле лицом вниз и гнусаво стонал. Он не обращал никакого внимания на Каишту, который, продолжая орать «Отвали!», пытался выбраться из-под придавившего его товарища. В этом занятии он проявлял необыкновенное рвение: сучил ногами, точно перевернутый на спинку навозный жук, застрявший в соответствующей его интересам куче.

Вру-вру и Дробб тоже напомнили Тихху насекомых, и он бы обязательно расхохотался, если бы не было так страшно. Эти двое держалсь рядом. Толстый и тонкий, – ну, точно божья коровка и богомол, – они в ужасе прижимались спинами друг к другу, выставив вперед свои палки. Слепо шарили ими в воздухе, отчаянно желая предугадать следующий шаг врага-невидимки. Вруттах для верности делал комичные махи пухлыми ногами – они то и дело выныривали из-под подола его хитона, напоминая хлебные батоны.

Тихх подавился нервным смешком. Невзирая на все кошмары сегодняшнего дня, он все же пробрался наружу, преодолев препятствия, которые чинили ему страх, унижение, и тревога. И, хоть это хриплое квохтанье вряд ли можно было назвать здоровым смехом, Тихх не стал ему сопротивляться. Он чувствовал, как через эти конвульсии в животе и грудной клетке его покидают паника и боязнь неизвестности. В тот самый момент, когда Каш с дружками готовы были обосраться от страха (нет, это не метафора: Вру-вру уже вовсю пускал ветры), он вдруг обрел какую-то неведомую силу. Свою собственную, незримую, как враг из дубовой рощи. Силу, не доступную для других просто потому, что ее нет в природе.

«Она у меня в голове».

В голове, как и сказки, над которыми вы смеялись. В ней вы вовсе не знаменитая шайка Каша, наводящая шороху во всем поселении, а кучка жалких насекомых под прицелом мухобойки. Два навозных жука, божья коровка и богомол. Ползают и летают парами на случай встречи со всякими белками.

Тихх катался по земле и хохотал в голос.

Встречайте, единственный на всем Харх цирк насекомых, по совместительству, мастеров импровизации! Не проходите мимо! У каждого свой талант: первый навозный жук поразит вас своей артистичностью, второй удивит мастерством пародий, богомол у нас умеет очень музыкально сморкаться, а божья коровка – известный фокусник-иллюзионист.