Тихо, как тень

— Не сомневайтесь! У него будет немало и других забот. — Подал смокинг и брюки Лоуэтту. — Не теряйте времени! Исследовать все! Все! И самым тщательным образом. — Он взглянул на Гарвика. — Теперь под надзором детектива Гэйтски вы можете одеться.

— Вы не имеете права находиться в моей квартире! — протестовал Гарвик. — Предупреждаю, у вас будут большие неприятности! Я хочу немедленно связаться с моим адвокатом!

Дальнейшими словами он подавился в захвате Гэйтски.

— Если ещё пискнешь, твой адвокат сможет навестить тебя сразу в морге. Понял? — коротким ударом тот отбросил его от себя.

Гарвик застонал, поскользнулся и попытался ухватиться за каминную полку. Задев отделанную серебром шкатулку для сигар, он потерял равновесие и рухнул на ковер. Гэйтски подхватил его, поднял и быстро утащил в спальню.

На полу валялись рассыпавшиеся сигары. Бревер нагнулся. Крышка шкатулки опять захлопнулась. В серебряной рамке сверкала веселая охотничья сцена, репродукция английской цветной гравюры.

Бревер поднял шкатулку. Что-то она была тяжеловата. Приподнял крышку. Дно шкатулки чуть выдвинулось. Под рукой инспектора оно ещё подалось. Под ним лежал револьвер с рукояткой из слоновой кости.

— Лоуэтт! — заорал Бревер, кидаясь к дверям.

Детектив вернулся.

— Где горит?

— Здесь! Возьмите с собой эту шкатулку для сигар — пусть баллистики как следуют займутся револьвером! Калибр тридцать восемь — Лавинио застрелили не из него. Но несколько пробных выстр елов не повредят. За ним наверняка должно что-то числиться.

Лоуэтт ушел.

Бревер позвонил привратнику и вызвал Сэрджа. Потом задумчиво заходил по комнате. Оба преступления начали прояснять друг друга. Проявлялись какие-то контуры.

Гарвик поддерживал тесный контакт с гангом торговцев наркотиками, играя одну из главных ролей в местном «синдикате». Скрываясь за маской преуспевающего строительного подрядчика, был идеальным человеком на ведущие роли.

Адонис Лавинио, мелкий пушер, который торговал «коксом» вразнос, не мог иметь прямого контакта с главными фигурами ганга. Любые контакты шли через посредников. Структура мафии всегда одна и та же — «низший» знал только ближайшего «брата», но никого из руководства. Значит, Адонис Лавинио прорвался к Гарвику вопреки всем законам «синдиката».

Что же могло такого большого босса заставить открыть дверь мелкому пушеру? И к тому же в свой день рождения?

Этому могло быть только одно объяснение. Лавинио должен был располагать чем-то таким, что могло заставить босса его принять. А за шантаж по законам «синдиката» конец мог быть только один.

Странным было только, что Гарвик действовал сам. Это всегда было делом профессиональных убийц. Если рискнул сам Гарвик, значит угроза была настолько страшна, что ничего иного ему не оставалось. Как он убрал шантажиста, было ещё неясно, но только после этого он перенес его тело этажом выше — поскольку знал, что по логике вещей полиция сочтет все наоборот.

Бреверу стало стыдно. Эту ошибку обнаружил не он, а бывший «клиент» полиции Джакомо Беландро — он же Биньо.

Но как в этой головоломке оказалась Эвелин Паркер-Пинни? Есть только одно объяснение — она знала больше, чем сказала. Если молчала-то только потому, что собиралась заставить Гарвика заплатить за молчание. Но вначале нужно доказать, что Эвелин вообще была в апартаментах Гарвика. Но и это бы ещё ничего не дало, — он мог утверждать, что она накануне заходила к нему за чем угодно. И мертвая Эвелин уже ничего не сможет возразить.

В комнату вошел Сэрдж.

— Я здесь, шеф. Вы меня звали?

— Квартиру прочесать всю до последнего закутка. Когда Гэйтски увезет Гарвика, который сейчас одевается, беритесь за дело. Если что-то найдете, вызовем экспертов из лаборатории. Как-никак нам предстоит доказать совершение Гарвиком двух убийств! Неопровержимо доказать! Так, чтобы прокурор с нашими материалами мог убедить любое жюри, любых присяжных, невзирая ни на каких адвокатов, пусть даже лучших в Нью-Йорке. Ибо на скамье подсудимых будет сидеть не просто Гарвик, но вместе с ним-одно из сильнейших семейств преступного мира. Деньги на защиту не будут играть никакой роли. Для нас это значит: действовать надо — чтоб комар носа не подточил…

Гэйтски вернулся со своим подопечным. Тот все ещё был не в себе. Стеклянными глазами тупо смотрел вокруг.

— Нашего приятеля мы сейчас усадим на солнышко! Три рефлектора дают потрясающий результат! — предвкушал детектив. — К вашему возвращению, шеф, он уже все выложит!

Гарвик тяжело подступил к Бреверу.

— Вы не производите впечатления грубияна, но раз спокойно созерцаете насилие, будете привлечены к ответственности вместе с вашими…

— Ну-ну, — покачал головой инспектор. — Какие слова! Я ничего не видел, а в комиссии по расследованию убийств мы жалобами не занимаемся. Только делами об убийствах! Или о двойном убийстве! Но об этом мы поговорим позднее.

— У вас нет ордера на обыск, — начал Гарвик.

Гэйтски недовольно взглянул на него.