Тихое место

Я остановилась, но подходить к нему не стала.

– Будь осторожна, Харпер, – сказал он, спускаясь с крыльца.

Я не двинулась с места – еще подумает, что я испугалась. Он уже не полицейский, я не обязана выполнять его команды.

– А иначе что? – спросила я. – Люди начнут болтать?

Он нахмурился, вдруг шагнул ко мне вплотную.

– Вчера утром она хотела забраться ко мне в дом. Когда я был на пробежке. Я точно знаю.

Я покачала головой – понятно. У него начался психоз, он совсем очумел.

– Ее вчера весь день не было, – сказала я. – До самого ужина.

– Это кто сказал? Она? – Я не ответила, и он продолжил: – Слушай, дверь гаража я оставил открытой, и кто-то хотел взломать внутренний замок. Кто еще это мог быть? Она опасна, Харпер, а ты ничего не видишь. Ты всегда вставала на ее защиту, и я каждый раз спрашиваю себя – почему?

Мы стояли совсем рядом, он здоровенный, так и кипит.

– Это ты держись от нее подальше, – сказала я негромко. – Она может оформить запрет на приближение.

Пусть помнит, кто на самом деле виноват. Кого на самом деле надо опасаться.

Он отступил.

– Не оформит. Я никогда ей не угрожал. Никогда ее пальцем не тронул. У суда ко мне претензий быть не может. Все это знают. Я действовал по уставу. Разве я врал, Харпер?

Не врал. Просто дело повернули против нее. И все мы об этом знали. Во имя праведности и добродетели.

– Я все слышала, – пусть знает. – Мой дом рядом с домом Тейт и Хавьера Кора. Так что все слышно.

Через заборы, открытые окна. Вечером голоса слышны очень хорошо. И я слышала, как он убеждал Хавьера во время следствия.

Чейз пристально посмотрел на меня, было слышно, как он дышит.

– О чем ты?

Он склонил голову набок.

– Вы обсуждали, какие показания давать в суде. Чтобы все было как можно проще. Не надо ничего усложнять.

Именно так он и сказал, у меня эта фраза застряла в памяти. То есть он их инструктировал, какие показания помогут, а какие нет.

– Так что, Чейз? У суда к тебе претензий не будет?

– Да это же… – Он почесал затылок. – Не знаю, что ты там слышала, но ты ошибаешься. Она была подозреваемой, мы вели это дело. Присяжные признали ее виновной, – он отвел взгляд в сторону. – Когда их нашли, она даже не вышла. Сама знаешь.

Он проговорил это почти шепотом, будто мы оба видели одну и ту же кошмарную картину. Я зажмурилась, отгоняя видение.

– Руби спала, она всегда спит мертвым сном, – ведь ее и правда до двух часов не было. – Она сказала, что была на улице не одна.

– Ты видишь то, что хочешь видеть, – заметил он.

– А может, ты, – возразила я. – Мы же знаем, что вдоль всей улицы – камеры.

Именно это не давало мне покоя. Наверное, ему тоже. Я должна была это сказать, когда давала в суде показания, будь у меня такая возможность. Должна была объяснить это полиции первым делом. Камеры засекли мужа Шарлотты, когда он ей изменял. Помогли поймать воров. И если Руби совершила преступление, разве она стала бы маячить прямо перед камерами? Прекрасно зная, что они все запишут? Если бы Труэттов убила она?

Чейз махнул рукой, будто отгонял насекомое.

– Не вали с больной головы на здоровую. Это же ты сказала в суде, что она заявилась домой в два часа ночи, вошла через заднюю дверь, а потом принимала душ. Действовала быстро, хотела замести следы, уничтожить улики. Она знала, что напортачила. У убийц, Харпер, иногда в голове такое творится. Иногда логикой там и не пахнет. И вообще преступление – штука непредсказуемая. Бывает, у человека крышу сносит. Но убить-то он убил. Пусть он не отпетый злодей, но в убийстве виновен.

– Ее адвокат сказала… – начала было я, но осеклась. Он наверняка смотрел ту же программу? И слышал в ее словах угрозу? – Она сказала, что была улика, которая сняла бы с Руби вину. – Там был кто-то еще, уверяла Руби, наверное, нашлось доказательство…

Он вытянул руки перед собой, как фокусник, только что огорошивший публику.

– И где же эта загадочная улика? Думаешь, если бы она была, они до сих пор бы ее скрывали? – Чейз покачал головой. – Они играют в свою игру, деньги хотят выколотить. Хотят подать в суд на полицию, чтобы все засомневались. Чтобы пересмотрели дело. Еще недели не прошло, как ее выпустили, а тебя они уже убедили.

– Меня убеждать не надо. Она невиновна, пока не докажут обратное.

Он резко повернул голову, будто ему показалось, что нас кто-то слышит. Потом снова посмотрел на меня.

– А тебе не кажется странным, что она вернулась сюда? К тебе?

Странно. Я думала, она заберет деньги и уедет. Но она не уехала. Значит, ей нужно что-то еще.

– Она мне доверяет, – сказала я. – Я была единственной, кто что-то сказал в ее защиту.

От этих слов его передернуло.

– Ты правда думаешь, что она тебе доверяет?

– Она сказала мне «спасибо». Когда я выступила в суде.

Я пожала плечами, вспомнила наш последний контакт, когда я закончила давать свидетельские показания. Потом я ее уже не видела.

– Она… – Пауза на секунду повисла в воздухе, он покачал головой. – Она сказала совсем не это.

– Тебя там не было, – вспомнила я. Чейз дал показания раньше и других свидетелей не слышал.