Тихое вторжение

О да, ребята, я, разумеется, знаю. Без вопросов! Уборщица. Труд ее виден всем и каждому, результаты его следует оценить позитивно. Безусловно, уборщица даже более ценный человек, чем он сам, глава центра. Но… поди разбери: бухгалтерша все же иногда бывает полезнее. Пока она защищает центр от вторжений всяческих проверщиков, мы можем безмятежно блаженствовать. Как можно этого не понимать? Да и женщина милая, пятый год борется за сброс седьмого пуда со спелого ее тела. Сердце кровью обливается от эпической истории ее борьбы. Один в ней недостаток: послать ее в Зону невозможно – мутанты моментально сбегут на большую землю от ее занудства… А потом и сталкеры. Как их тогда изучать? Определенно, позиции уборщицы выглядят прочнее.

Я и хотел было воспроизвести всё это с добавлением маленьких милых завитушек, но вовремя вспомнил, сколько мне лет.

– Теряюсь в догадках, – сказал я Михайлову.

– Правильный ответ! Мастерский. Чтобы не было разночтений, подпишите, пожалуйста, приказ, – он двигает ко мне бумажку и ручку.

– Какой приказ?

– О назначении вас, Тимофей Дмитриевич, заместителем директора нашего милого Центрика. Это даст вам право посещать разного рода совещания, заседания и круглые столы вместе со мной. А если понадобится, то и вместо меня. Очень вам признателен, кстати, что всю эту чушь с уборщицей вы не стали мне говорить.

Обалдело подписываю.

– Спасибо, Дмитрий Дмитриевич.

Обязательно надо было показывать, до какой степени он меня знает?

– Отлично. Копия – вам. Теперь принципиальный вопрос: вы сыты?

– Э-э… Ну-у… Да.

– Поставим вопрос иначе: вы достаточно сыты, чтобы не есть еще шесть или семь часов, а то и восемь?

И тут я понял. Михайлов вовсе не делал из меня Петрушку с этими артефактами и с этими рассуждениями насчет продажи наших голов каким-то крутым военным… Он протягивал мне руку в отчаянно скверной ситуации. И не хотел, чтобы я отверг его предложение как подаяние, из гордости. Он дал мне почувствовать: есть выбор, можно решить свою судьбу так, а можно этак, хотя сам давно всё решил. И я сделал выбор. Какой нужно мне и какой казался оптимальным ему.

До чего же, мать вашу, золотой мужик.

– Сколько у нас времени, Дмитрий Дмитриевич?

– Похоже, вы меня тоже очень хорошо изучили… Минут пятнадцать. Идите на кухню, режьте бутерброды, а я приготовлю кофе. Мы едем подписывать акт самопродажи во временное рабство.

Я направляюсь к холодильнику, а он бурчит мне вослед:

– Собственно, я очень ждал вас, Тим. Очень ждал. Иначе всё произошло бы гораздо раньше…

Спасибо, Господи, иногда ты даешь нам друзей, которых мы не заслуживаем.

Глава 3 Ключевой вопрос

Старенькая служебная «Волга». Водитель в сержантских погонах и со знаками принадлежности к каким-то трубопроводным, прости господи, войскам. Из-за пробок ехали смертельно долго.

Первую половину дороги я проспал. Служба в армии в первую очередь учит нас, как заснуть в любое время суток, в любой позе и на любой поверхности.

А на середине проснулся и спросил у Михайлова:

– Самое главное… так и не понял – что такое харм?

– А?

– Ну, вы говорили: «Московский харм».

– А. От английского «harm» – зло, вред, урон. Образование новой Зоны это ведь безусловное зло, Тим.

– Понял. Теперь я спокоен.

Вторую половину дороги я потратил на изучение дисков Михайлова.

– …Подъезжаем.

Что ж, надо присмотреться к той галере, где будет проходить наше временное рабство.

– Как всё это называется, Дмитрий Дмитриевич?

– Полное и правильное название вы увидите в официальных документах, Тим. А попроще, как у людей, – ЦАЯ, то есть Центр по аномальным явлениям.

– Чьё?

– А вот это уже ни к чему. Чьё, как к кому подойти, с кем дружить и как дорого дружба обойдется, – мое дело. С вас достаточно того, что бизнеса, спецслужб и армии тут нет. МВД, здраво разбавленное наукой, плюс прямой представитель Администрации президента и несколько федеральных служб пониже рангом, чем МВД.

Киваю. Большего мне из него не вытянуть. Да по жизни большего и не требуется. Еще бабушка, мудрая женщина, говорили: «Меньше знаешь, дольше жив!»

Что я тут вижу, парни? Плюсы и минусы я тут вижу.

Серый параллелепипед с унылыми рядами больших офисных окон. Такие здания любили строить в эпоху зрелой Империи, при Леониде Ильиче Брежневе. Они украшены полным отсутствием архитектуры. Так бывает иногда: строительство есть, а архитектуры нет. Сплошной кубоконструктивизм в тяжелой форме. По фасаду – традиционные елочки. Над входом – мозаика: космонавт в скафандре вольно плавает по просторам вселенной. Правой рукой он пытается дотянуться до ближайшей звезды, а левую держит у сердца. На гермошлеме большими красными буквами написано: «СССР». Очень славно. Значит, строили все-таки для ученых, а не для эмвэдэшников, и, возможно, ученые тут все еще хозяева.

Если кто не понял, скажу для ясности: я не люблю физиков, но физики всё же лучше, чем менты.

Минусы: всё обшарпано до мать твою не знаю как. Российская наука как она есть последние тридцать лет. Электроворота на въезде восходят к новейшим разработкам советской техники… пятидесятых годов.