Тихоня

Делаю шаг к отцу и встречаю его убийственный взглядом. Он смотрит на меня сверху вниз, поджав губы, и я знаю, что он вот-вот ударит меня. Выражение его лица всегда одно и то же.

— Будь осторожен, отец. Если ударишь меня здесь, то не удастся скрыть это от тех, кто снаружи.

Он не слушает и, сделав маленький шаг вперед, заезжает кулаком мне прямо в грудь. Я должен был предвидеть удар, но часть меня думала, что, возможно, он этого не сделает. Я сгибаюсь пополам, боль пронзает ребра и грудную клетку. Прежде чем успеваю увернуться, он наносит подлый удар коленом в живот. Острая, пронизывающая боль наполняет грудь, и я хватаю ртом воздух. Падаю на колени, перед глазами все расплывается, желудок угрожает избавиться от выпитое ранее виски. Судорожно втягиваю в легкие воздух, и боль в боку усиливается.

— Кажется, ты сломал мне гребаное ребро.

Он наклоняет голову набок, и на его губах появляется улыбка.

— Думаю, нам пора возвращаться на вечеринку, а?

Не обращая внимания на мою боль и состояние, он подхватывает меня под руки и поднимает. Затем грубо поправляет мой пиджак. Я шиплю сквозь зубы, когда мышцы протестуют против этого движения.

— Мы поговорим об этом после окончания вечеринки. Это была та девушка, с которой ты встречался? Трейлерная дрянь, от которой я просил тебя держаться подальше?

Мне трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить, поэтому решаю не отвечать и покорно следую за ним обратно на вечеринку, потому что у меня нет выбора. Он останавливается у двери и наклоняется ко мне. Я хочу ударить его, причинить ему боль, как он причинил мне, но не здесь. Не сейчас.

— Заговори с ней еще хоть раз, и я прослежу за ее наказанием, а ты будешь смотреть на это, прежде чем получишь свое. И я обещаю, что не буду с ней нежен.

Я стискиваю зубы, желая, чтобы эта ночь поскорее закончилась. Желая увести Бел подальше от всего этого. Если мне придется убить этого человека, чтобы защитить ее и свою мать, я это сделаю. Я устал играть в его игры. Устал притворяться ради притворства.

Оглядываю толпу в поисках Бел и обнаруживаю, что она разносит напитки в другом конце зала. Следую за отцом туда, где ждут его клиентка и Спенсер.

Она приветствует меня улыбкой и сразу же обхватывает за плечо, крепко прижимая к себе.

— Я скучала по тебе. Куда ты пропал?

Отвечаю, изо всех сил стараясь скрыть боль и не свожу глаз с Бел, которая продолжает двигаться по залу.

— Просто нужно было отойти на минутку. Дела по учебе, понимаешь?

Она кивает, и я обнимаю ее за талию, в то время как отец бросает на меня ледяной взгляд.

— Не хочешь выпить?

Ее рука скользит по моей груди, и я вздрагиваю. Конечно, она этого не замечает, прислоняясь головой к моему плечу.

— Да, давай что-нибудь выпьем.

Оттаскиваю ее от толпы и направляюсь к бару. Отец зовет меня по имени, и я приостанавливаюсь, стоя к нему спиной.

— Возвращайся скорее. Скоро начнутся выступления.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него, и тяну Спенсер к бару в углу, как можно дальше от отца и Бел. Она заказывает бокал вина, а я — двойной виски. Хоть что-то, чтобы притупить боль в ребре, которая теперь отдается в руке. Черт возьми. Трудно сосредоточиться на исполнении своей роли, когда единственное, что сейчас чувствую — это боль.

Допив виски, оглядываю зал. Не могу не заметить Бел в толпе. Даже в рабочей униформе и слегка вспотевшая, она выглядит лучше, чем девушка в бриллиантах и шелках рядом со мной.

Спенсер выбирает этот момент, чтобы переплести наши пальцы, и мне приходится прилагать все усилия, чтобы не отстраниться, хотя каждая клеточка моего существа кричит, чтобы я оттолкнул ее. Не только из-за Бел, но и потому, что я ненавижу то, что отец, по сути, продал меня тому, кто больше всех заплатил. Она снова тянет меня за руку к угловой нише, и я знаю, что она будет добиваться того, чего хотела с самого начала.

Сажусь на скамейку, стараясь не кривиться — бок пульсирует и горит. Она со вздохом опускается рядом.

— Это лучшая вечеринка в мире. Твой отец часто устраивает подобные мероприятия?

— Нет, только пару раз в год.

— И ты посещаешь их все?

Она отпивает из бокала, а я смотрю на нее сверху вниз.

— Нет, только те, которые мне приказано посещать.

— Приказано?

Как можно быть такой чертовски глупой?

— Ты не помнишь мой разговор отцом? Я здесь только потому, что он приказал мне.

Мой ответ ее совершенно не задевает. Она ставит стакан на пол и наклоняется, чтобы поцеловать меня. Как и в первый раз, когда попыталась это сделать, я не двигаюсь под ее губами.

Когда она проводит языком по моим губам, мне приходится прекратить этот фарс и схватить ее за подбородок, останавливая. Ее глаза распахиваются, и я вижу в них жар, а не страх. Возможно, она справится с Охотой лучше, чем я думал. Раздается звон хрусталя, и музыка затихает. Встаю и протягиваю ей руку.

— Это сигнал. Нам пора идти, иначе нас хватятся.

Она поджимает губы, и мне хочется врезать по чему-нибудь кулаком.