Тихоня

Когда я ему сказала: «Так я и знала, что ты будешь от них в восторге», что-то похожее на узнавание промелькнуло в его лице, но он меня так и не узнал.

Разумеется, моя работа не была сплошным праздником. Я каждый день выходила из себя, читая весь тот шлак, что писали о Логане в желтой прессе и в интернете, и страдала оттого, что не могла высказаться об истинном положении вещей; мне тяжело давался ежедневный утренний ритуал накладывания тонны штукатурки на лицо и выпрямления волос утюжками, а также то, что я продолжала всюду ходить шатающейся походкой в крутых шмотках и на каблучищах, в которых у меня неизменно сводило пальцы, – и всё на случай, если вдруг появятся папарацци и сделают снимки Логана со мной рядом.

В четверг я пережила несколько минут позора, пытаясь отговорить двух парней, занимающихся аниматроникой, от приделывания неправдоподобных моргающих век к голове акулы.

– Большие белые акулы не моргают, и у них нет моргательных перепонок на глазах. Они закатывают глазные яблоки назад, вот в эти впадины, чтобы защитить их во время атаки.

– Силла хочет, чтобы эта акула мигала, – сказал первый технарь.

– Даже если это неправдоподобно?

– Это же не для «Нэшнл Джиогрэфик», милая пташка.

– Но…

– Передай-ка мне вон ту мини-отвертку, – сказал первый технарь.

– Извини, ты что-то сказала? – спросил второй технарь.

– Ох, не твое дело! – огрызнулась я.

Возможно, Нана была права насчет языка тела, поскольку с пониманием этого языка у них не возникало никаких проблем. Когда я позже прошла мимо них в поисках Логана, я слышала, как один сказал другому: «Вот уж славная попка», а тот согласился: «О да, при виде нее мои перепонки заморгают в любое время».

Прелестно.

– Иногда, – жаловалась я Логану после того, как у него закончилось спарринг-занятие с тренером, – я себя чувствую так, словно каждый стремится заткнуть меня. Словно никто меня не слышит.

– Я понимаю твои чувства, – отозвался он, вытирая полотенцем блестящий пот со своей груди.

– Что ты имеешь в виду?

– Никто не хочет от меня слышать ничего, кроме реплик из сценария.

Это правда. Когда бы Логан ни предложил по-другому сыграть какую-то сцену или ни выдавал реплику экспромтом, Силла немедленно приказывает ему умолкнуть и выполнять ее команду. Это заставляло меня скрежетать зубами, поскольку я на его стороне, и потому что я хотела увидеть и услышать больше от настоящего Логана Раша.

Лучшие моменты в моей работе: наблюдать, как Логан играет, и он делает это лучше, чем многие готовы поверить; и заглядывать через плечи Силлы и Логана, наблюдая магическое появление на экране отснятого за день материала. Я также наслаждаюсь возможностью украдкой заглядывать к Бритни до того, как ей уложат волосы и нанесут макияж, и она трансформируется из болезненного создания с бесцветными ресницами и безликими чертами в блондинку секс-бомбу, «нормальную себя».

Это бальзам на раны моего пошатнувшегося самоуважения.

Потому что полно также и плохих моментов, когда реальность дает мне пощечину и когда волшебство и гламур испаряются быстрее, чем ты успеешь сказать: «Стоп, снято». Например, смотреть, как ведется обратный отсчет дней в расписании съемок, помня, что после этого команда неминуемо покинет город. Еще – наблюдать, стоя в коридоре отеля, как Логан исчезает в дверях номера люкс на крыше, где устроили закрытую вечеринку для прилетевших из Голливуда денежных мешков и стаи немыслимо красивых супермоделей. И исчезает вместе с Бритни, которая виснет у него на руке и торжествующе мне улыбается через плечо.

Словно мазохистка, я прокручивала эту сцену вновь и вновь перед своим мысленным взором, напоминая себе о правиле первом, и втором, и третьем, потому что становилось все труднее помнить о двух разных мирах и не путать реальность и фантазии, а также перестать мечтать, что в один прекрасный день Логан заинтересуется мною.

Мне стало труднее оттого, что проводить с ним время оказалось настолько приятно и легко. К тому же, если я не нахожусь под влиянием заблуждения уровня психического заболевания, мы с ним проводим время за флиртом. Мы слишком часто прикасаемся друг к другу, чтобы это было случайностью: задеваем друг друга пальцами, передавая страницы сценария и чашки с кофе, касаемся друг друга телами, когда что-нибудь делаем на тесной кухоньке в его комнате, прижимаемся друг к другу бедрами, когда сидим за столом, сверяя ежедневное расписание. И когда мы болтаем, то подолгу смотрим друг на друга, и в этом есть что-то такое, что вызывает у меня томление в теле и заставляет забыть обо всех правилах.