Тихоня

– Так-то лучше, – произнес он, когда я вздохнула и расслабилась, откинувшись на подушках. Он массировал мои ступни круговыми движениями и тянул их на себя. – Ты всегда выглядишь так, будто тебе больно ходить.

– Так и есть. Это все шпильки, – пробормотала я, пребывая в глубоком чувственном трансе.

– Тогда зачем ты продолжаешь носить их, раз они ранят твои ноги?

– Силла.

– Ах, Силла. Та, чьи повеления должны исполняться.

Я застонала, когда он принялся массировать ступни кулаками. Все напряжение, что скопилось в теле, растаяло без следа в чувственном наслаждении.

– Ты когда-нибудь пробовала икру, Роми?

Я медленно покачала головой. Я была не в состоянии говорить.

– У нее вкус моря. Думаю, тебе понравится.

Когда принесли икру, я убедила себя подняться, чтобы взглянуть на нее. Икра покоилась в круглой миске из синеватой стали, которую установили в стеклянную емкость, наполненную колотым льдом, – и большая миска словно стояла на стеклянном пьедестале. Изящная ложка в форме раковины торчала из блестящей черной массы крохотных икринок.

– Ее добыли гуманным путем? – спросила я, пытаясь разбудить свой мозг. До меня дошло, что я не знаю, как ее добывали. Они что, убили рыбу, чтобы достать икру?

– Чш-ш-ш, – Логан слегка выпятил губы, когда произносил это, и мой взгляд прикипел к ним, словно акмея[65] – к мокрому камню.

Он зачерпнул полную ложку икры и протянул ее мне со словами:

– Просто попробуй.

Я открыла рот и взяла губами с ложки всю икру, затем стала ее жевать. Крохотные пузырьки стали лопаться у меня во рту и растворялись, оставляя солоноватый привкус.

– Вкусно, правда?

Вместо ответа я приоткрыла рот для новой порции, и Логан положил туда еще ложку. На сей раз я прижимала нежные икринки кончиком языка к небу и лопала их. По вкусу они были маслянистыми пузырьками соленого морского воздуха.

– Теперь выпей глоток вот этого.

Логан налил шампанского в бокал и передал мне. Поднимающиеся ниточки крохотных пузырьков покачивались при подъеме, словно ожерелья из жемчужин в бледно-золотистой жидкости. Я сделала глоток. Святые небеса! Если поедание икры было похоже на то, будто ешь соленый океанский воздух, но пить это шампанское было как пить холодный, золотой, жидкий солнечный свет.

– Знаешь, – сказала я, – я могла бы и привыкнуть к жизни в роскоши.

– Знаешь, я могу обеспечить тебе жизнь в роскоши.

Я толкнула его локтем. Меня беспокоило то, что он обладал таким богатством, такой красотой, такими талантами – всем на свете. Это делало наши отношения однобокими.

– Самые лучшие вещи в жизни нельзя купить, – сказала я, фыркнув.

– Можно подумать, я этого не знаю.

Я намазала икрой треугольные кусочки хлеба и мини-панкейки, и мы стали объедаться. Затем мы приступили к устрицам. Я ела устриц раньше, но эти были восхитительные – жирные и сочные. У меня появилось ощущение декаданса и легкое смущение оттого, что я их ела, но, возможно, причина была в Логане, который смотрел неотрывно и страстно на мои губы, когда я ела.

Мы погрузились в сытое молчание, покончив с едой. Устрицы, марочное шампанское и икра с шоколадными трюфелями на десерт – это был долгий путь из «Доннис Динеттс» в Фэйрвилле, Алабама.

Словно почувствовав, что я мысленно вернулась к своим открытиям, сделанным в интернете, Логан спросил:

– Ну, так чем ты занималась все утро?

– Э-э…

Проклятье. А все так хорошо начиналось.

– Исследованиями? – Мой голос сорвался и дал петуха, так что это прозвучало как вопрос.

– Исследованиями! – Логан на мгновение был озадачен, но потом его лицо прояснилось. – Еще больше об акулах узнать хотела, да?

– Ну, на самом деле…

Я села прямо, двигаясь медленно, с трудом, с растущим чувством леденящего ужаса. Я не могла придумать, что сказать дальше, какие слова выбрать. Не могла же я просто выпалить: «Ну, я просто копалась в твоем мусоре и прочла письмо, о котором ты не хотел рассказывать ни одной живой душе, и затем прошерстила интернет на тему твоего прошлого: вынюхивала подробности о том, что ты сам хотел забыть навсегда. И я обнаружила, что ты единственный сын никчемного пьяницы, белого ультрарасиста-убийцы, который избивал свою жену. А еще я узнала, что ты поменял имя и фамилию и придумал себе другое прошлое. И теперь твой гнусный отец шантажирует тебя, грозясь открыть правду, которая погубит твою блестящую карьеру. Но боже мой, ты только посмотри, какой красивый сегодня океан, и не осталось ли у нас еще этого превосходного шампанского?»

Я чувствовала, что мое сердце колотится в неприятно быстром темпе и там растекся холод – словно оно вот-вот заболит. Лучше бы я никогда не совала свой нос в чужие дела. Лучше бы я никогда не узнала ничего из этого. Я чувствовала себя предательницей, напуганной, нервной: что-то он мне скажет в ответ на признание, что я шпионила за ним и выведала его секреты.