Тихоня для бабника (СИ)

Но веселится Жене пришлось недолго, Рома осторожно задвинул меня за спину, передал поводок Зевса и, ничего не говоря, сделал один короткий шаг ближе к Доронину.

Резкое движение Сергеева и вот самая позорная ошибка в моей жизни уже не смеется, он двумя руками держится за лицо и болезненно мычит.

– Идем, Уль, видишь, парню плохо, напился, упал, нос разбил... Пойдем, незачем тебе на него смотреть.

Разворачиваясь ко мне, Рома сделал банальную подсечку и Женька действительно упал.

Уходила я без малейшего сожаления и даже не пытаясь обернуться. Мне хватало роя мыслей в голове, чтобы испуганно жаться к Ромке и бояться начать разговор.

Глава 22 Сергеев

Злость клокотала внутри меня, грозясь вырваться. Сдерживаться с каждым шагом становилось все тяжелее. Хотелось на минуту, вот буквально на пару мгновений, оставить Ульку под присмотром Зевса и, вернувшись назад, втоптать кусок говна в асфальт. "Ромка Ромку натягивает" – звучал в голове мерзкий голос и я буквально сатанел. Но стоило посмотреть на Улю и приходилось, сцепив зубы, идти в сторону дома, уводя ее от того придурка, который парой фраз так ее расстроил. Господи, да было бы из-за кого переживать!

Она молча жалась к моему боку и выглядела такой глубоко несчастной, того и гляди расплачется. Голова опущена, плечи поникли, носом еще периодически шмыгает. Да за один такой ее вид мне хотелось этого Женю отпинать. Что она вообще в нем нашла? Неужели ей и правда он когда-то нравился?

– В первый раз его таким вижу, – начала Уля, будто прочитав мои мысли, – раньше он был совсем другим. Важным да, знал, что многим девочкам нравится, но столько злости в нем не было. А в клубе…

– Уль, не надо мне ничего объяснять, – я старался говорить как можно спокойнее, но, кажется, у меня не получалось.

Потому что надо! Потому что я не понимал: как моя Улька, добрая, светлая, тихая девочка, могла связаться вот с таким куском дерьма, пусть даже на одну ночь и выпив перед этим!

– Нет, не должна, но мне сейчас так стыдно и мерзко, что я просто не понимаю. Как я могла не разглядеть вот это за фасадом учтивости и милых улыбок. Самой от себя мерзко, понимаешь?

Оо, а вот это я понять мог. Возможно, Уля даже не представляет, насколько хорошо я понимал, когда стыдно за свои поступки или мысли. Не нужно далеко ходить, я буквально минуту назад злился на свою Ромашку, в то время как она терзает себя нелепым чувством вины.

– Эй, ты вся дрожишь, – почувствовав, как в очередной раз поежилась, принялся растирать ее спину ладонью, – завтра же поедем тебе за нормальной зимней одеждой, поняла?

– Да нет, Ром, я…

– Поедем! А будешь отказываться, вместо красивый шубки куплю комбинезон. И шапку-ушанку!

Улька в ответ тихонько хихикнула, а потом, прекратив сдерживаться, весело расхохоталась.

– Ромка, ты чудовище, знаешь?

– Угу, но я тебе нравлюсь, – заявил самоуверенно и самым наглым образом улыбнулся, что тот кот.

– Да и я даже не буду отрицать.

Если можно было бы улыбаться шире, я бы так и сделал, но, боюсь, лицо поперек треснет. Поэтому просто подхватил Ульку на руки и со всей ответственностью принялся целовать смеющуюся девушку.

– Ты чудо, знаешь? – поставив свое сокровище на ноги, снова прижал ее к своему боку. Зевс, терпеливо ждавший, пока хозяева вспомнят о нем несчастном, нетерпеливо гавкнул и с упорством локомотива потащил нас домой.

Мы старательно шутили, играли с Зевсом и больше не поднимали тему про Евгения.

– Ро-ом, – жалобно протянула Уляша, когда особо сильный порыв ветра заставил ее спрятать лицо где-то у меня под мышкой, – а предложение купить ушанку еще в силе?

– И ушанку, и тулуп, и валенки, если понадобится. Ты мне здоровой нужна.

– А сопливой не нужна буду? – сверкнула хитрым взглядом.

– Вся нужна, даже вместе с соплями, а вот человечку в твоем животе нафиг не сдались всякие таблетки. Поэтому прекращай экономить мои деньги уже, я не только для тебя стараюсь!

Обняв упрямицу, заглянул ей под капюшон и хотел шуточно рыкнуть на нее для устрашения, но увидел, что у нас намечается потоп.

– Улька, нет! Не начинай плакать! – панику изобразить почти не стоило труда. И, видимо, так это у меня хорошо получилось, что Романова удивленно захлопала глазами и вполне спокойно спросила:

– Почему?

– Я салфетки не взял.

Виновато развел руками и еле успел увернуться от кулачка, летящего мне в бок.

– Дурак!

Задрав свой покрасневший носик, Ульяшка пошла к подъезду, а я только покивал, глядя ей вслед. Дурак, конечно, зато удалось избежать очередного слезоизвержения. Честное слово, временами эта девчонка напоминала мне лейку.

В тот вечер казалось, что Улька успокоилась, что я смог отвлечь ее от мыслей о Доронине и она прекратила загоняться по поводу "какую ошибку я совершила". Ошибка не ошибка, но в ее животе жил маленький карапуз. Я не смог сходить с Уляшей на УЗИ, но фотография головастика привела меня в восторг. Никогда не думал, что, глядя на черно-белое зернистое фото, можно испытывать такие эмоции.