Тихоня для бабника (СИ)

Па – это серьезно, это значит, принцессе скучно и ее надо нести играть. Мама у нас отвечала за такие важные вещи как питание, сон и чистую попу, а вот папа был самой любимой игрушкой. В ближайшем детском магазине меня знали уже все продавцы и улыбались как родному. Еще бы, я за последние три месяца, кажется, выкупил у них половину ассортимента детских игрушек и вещей для своей маленькой принцессы. Улька только за голову хваталась, а Оксана Сергеевна лишь смеялась глядя на нас. Мама Ули жила с нами. Ее комнату в этом доме мы обставили сразу после комнаты Лизы, в то время как себе только кровать собрали. О такой теще я мог лишь мечтать. К ней мы ходили за советами, с ней делили и радость, и грусть, она же первой встала на мою сторону в выборе имени.

– Дочек должен называть папа, тогда они будут самыми счастливыми, – сказала она и Улька сдалась.

Правда, моя жена мстительно пообещала напомнить об этом, когда у нас будет сын, но я думаю, смогу убедить ее, что мой вариант самый лучший! Сейчас, живя в доме с тремя чудесными женщинами, я иногда тихо радовался решению не говорить Уле и Оксане Сергеевне, кто оплатил ту самую операцию. Ни к чему это. Хотя каждый раз, когда они вспоминали неизвестного благодетеля, я чувствовал, как по щекам разливается жар. Мне было стыдно, что я в каком-то смысле обманываю их. Но, с другой стороны, пусть будет эта ложь в нашей жизни. И пусть она будет единственной.

Поцеловав мягкую щечку дочери, присел на корточки рядом с диваном и подул на нос спящей красавицы.

– Уляя, вставай пришел, просыпайся.

– Не хочу, – буркнула в ответ и смешно дернула носом, – я сплю.

– Мы заметили, да, Лизкин? Но кажется, что в спальне спать было бы удобнее.

Открыв один глаз, Улька хитро улыбнулась и, широко зевнув, поднялась с дивана.

– Ладно, убедил. Идем спать по кроватям, – она мне подмигнула и пощекотала пятку дочери, – если ты уложишь королевишну, я тебе расскажу секрет. Даже два.

Любопытство очень и очень коварная штука, иначе бы я не согласился на пытку сказками перед сном дочери. Дело в том, что Лиза быстро засыпала на руках матери, но со мной так не получалось. Чтобы мне ее уложить спать, приходилось не меньше получаса что-то ей рассказывать. Звуки моего голоса почему-то принцессе нравились особенно сильно. Улька убеждала меня, что она дочь понимает, а я иногда откровенно шалел от этого. Никогда бы не подумал, что ребенок может быть настолько избирательным и требовательным, но то, что я был для Лизы особенным, делало меня бесконечно счастливым.

– Что там за секреты? – спросил у жены, заходя в нашу спальню.

– Доронина помнишь?

Не сразу, но кивнул. Если честно, об Евгеше я почти забыл. Чуть-чуть отомстил ему, устроив некоторые проблемы на работе, – правда, не обошлось без помощи друзей, но в этом вопросе они меня поддержали, – и забыл. Потому что Лизка была точной копией Ульки, потому что она моя дочь, а Ульяна моя жена и места Евгению в наших жизнях не было.

– Смутно, – признался абсолютно честно, устраиваясь на кровати рядом с Улькой.

– Я его тут встретила случайно. Он женится на Карине, представляешь?

– Ну и пусть женится, они друг друга стоят.

На кой черт мне новости об этой парочке? Гораздо больше меня интересовало плечо жены, кокетливо выглядывающее из-под широкого ворота домашнего платья. Вот его-то я и принялся с удовольствием целовать, скользя рукой по тонкой талии с одной целью: добраться до манящей, полной груди.

– Да пусть, конечно, просто в очередной раз убедилась, что бумеранг и прочие законы вселенной работают на пять с плюсом.

– Уумг, – промычал нечто невразумительное, не желая отрываться от своей добычи.

– Карина забеременела от него, Ром, представляешь. Я с ними случайно столкнулась в больнице.

Весь романтический настрой слетел с меня моментально. Перевернув Улю к себе лицом, серьезно спросил:

– Зачем была в больнице? Что-то со здоровьем?

– А это второй сюрприз, – Улька широко улыбнулась и ехидненько протянула: – Готовься выбирать следующее имя для ребенка, Ром. Мы беременны.

И я был рад, искренне рад услышать такую новость, всякие Карины вместе с Евгешами вылетели у меня из головы, потому что, ну ВАУ! Я стану папой, еще раз. Одно меня беспокоило и это же заставило упасть на подушку и громко застонать.

– Уль, рано же еще!

– Ничего не знаю, – хохотала любимая вредина рядом со мной, – я тебе говорила, что период лактации это не повод не предохраняться. Так что получите – распишитесь, коридоры перинатального центра очень по тебе соскучились.

Да уж, соскучились. Я думал, что с ума сойду в том коридоре, пока ждал, когда Уля родит. Никогда в жизни мне не было так страшно за другого человека. Я даже молился, хотя уверен был, что не знаю ни одной молитвы. Я так достал своим страдальческим видом врачей, что надо мной сжалились и дали слоновью дозу успокоительного. Спасибо добрым людям. Правда.

С тех пор, кстати, у нас в аптечке всегда был корвалол, оказывается, что быть папой дело хлопотное и очень нервное.