Тихоня для шалопая (СИ)

Весь следующий день бросаю взгляды исподтишка на Артёма, но парень, по заведённой им традиции, не обращает на меня никакого внимания. Будто я для него пустое место.

После шестого урока замечаю парня в парке. Парень стоит один. И меня будто кто-то подталкивает в спину. Будто кто-то нашёптывает мне на ухо, что именно сейчас подходящий момент, чтобы поговорить с Артёмом.

Сжимая замёрзшими пальцами лямку рюкзака, решительным шагом иду в сторону Артёма. Парень стоит у дерева, облокотившись о ствол плечом и курит. Меня он не сразу замечает, погружённый в свои невесёлый мысли, что заметно по его нахмуренным бровям и чуть опущенным уголкам губ.

Останавливаюсь в нескольких шагах и смотрю в карие глаза парня.

Артём вскидывает брови и изучающим взглядом скользит по моему лицу.

— Чего-то хотела, Бэмби? — кривит губы в ухмылке.

— Да, я… — весь запал вдруг куда-то пропал.

— Что ты, Бэмби? — щурится и подходит ко мне ближе, отталкиваясь от дерева плечом.

Снова нависает надо мной, выдыхая сигаретный дым мне в лицо. Морщусь и кашляю.

Запрокидываю голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза, которые при ярком дневном свете кажутся янтарными, и твёрдо говорю:

— Ты мне нравишься, Артём. Очень нравишься.

На несколько мгновений мне кажется, что у Артёма перехватывает от изумления дыхание. Уверена, что он ожидал чего угодно, любых слов, но точно не признания с моей стороны.  Подмечаю, как он облизывает быстро губы и сглатывает тяжело. Как расширяются зрачки. Как приливает кровь к его щекам.

— От меня ты чего хочешь, Бэмби? — спрашивает резко, наклоняясь к моему лицу.

Чувствую его горячее дыхание с резким запахом сигареты, которую он только выкурил. Земля, кажется, уходит из-под ног от такой близости парня, который волнует меня. Которого я люблю. Люблю настолько сильно, что закрываю глаза на его грубый тон. На его насмешку. На его пренебрежение к моим чувствам.

— Не знаю, — пожимаю плечами, продолжая смотреть в любимые карие глаза.

— Ты шла в мою сторону с такой решительностью только для того, чтобы сказать, что маленькой наивной Сонечке я нравлюсь? — практически шепчет эти слова мне в лицо.

Кончик его носа касается моей щеки. Меня прошибает неконтролируемой дрожью. Горячая волна проходится по голове и позвоночнику. И я едва заметно вздрагиваю.

— Да, — губы меня не слушаются и шепчу.

Но я вижу, что Артём прочитал мой ответ по губам. Прочитал и рассмеялся ядовито. Хрипло. С надрывом.

— Как же это мило, Бэмби. Я тронут твоим признанием до глубины души. Ждёшь от меня ответа? — жёстко фиксирует пальцами подбородок, требовательно заглядывая мне в глаза. — Отвечай! Ждёшь от меня ответного признания?

На глазах закипают слёзы обиды, и я киваю, отводя взгляд. Я растеряла всю свою решительность. Всю свою смелость. Сейчас хочется оказаться как можно дальше отсюда. Только бы не видеть торжествующую ухмылку на любимых губах.

— А его не будет, Сонечка, — шепчет мне в губы, почти целуя.

Прекрасно осознавая, что меня сейчас выворачивает от необходимости почувствовать его поцелуй на своих губах.

— Потому что ты мне не нравишься. Слышишь меня? Ты. Мне. Не. Нравишься.

Артём делает ударение на каждом слове. Выделяет. Чтобы я лучше усвоила. Поняла. Запомнила.

— Я бы в жизни не обратил внимания на тебя, Соня. Зануда. Правильная девочка, — ухмыляется гадко. Ядовито. — Непорочный ангел, бл*ть. Если бы не твоя сестрица, я бы на тебя даже не посмотрел. Можешь сказать ей спасибо. Только благодаря ей я посмотрел в твою сторону, — шепчет с яростью на ухо, губами цепляя мочку и выбившиеся из-под шапки волосы. — Ты мне не нужна. Не нужна, — встряхивает за плечи. — Не нужна…

Кого он пытается в этом убедить? Меня или себя?

— Зачем тогда всё это? — всхлипываю, жмуря глаза, из которых текут обжигающе горячие слёзы. — Зачем ты мне помогал? Зачем в коридоре тогда… Зачем на самостоятельной помог? Зачем чизкейк купил? Тёма…

— Глупая маленькая Сонечка, — отходит от меня, засовывая руки в карманы и сутулясь, — это была часть моей игры, моей мести твоей сестре.

— Тёма, — глушу рукой всхлипы и делаю шаг в сторону парня, но он делает два шага назад от меня. Отходит, как от прокажённой. И морщится брезгливо. — Тёма, ты не можешь... Это ведь не может быть правдой! Ты ведь совершенно другой, — я всхлипываю, стирая слёзы, которые застилали обзор. — Я же знаю, что ты другой. Вижу.

— Ты плохо меня знаешь, — зло улыбается. — Я именно такой. Тебе больно? Обидно? Запомни это чувство. И передай привет Катюше.

Закрываю глаза, не веря, что это происходит со мной. Что Тёма говорит мне эти слова.

 Он уходит, окинув меня презрительным взглядом в последний раз. А меня больше не держат ноги.

Я оседаю на землю, руками сгребая горсти снега и рыдая в голос. Мне больно. Настолько больно, будто грудь вспороли чем-то острым. Наживую. Без наркоза. Хочется умереть. Умереть прямо здесь. С ужасом осознаю, что не могу дышать. Не могу сделать ни единого вдоха. Будто мои лёгкие наполнили тем ядом, той злобой, которую вылил на меня Артём.