Тихоня из 11 "Б" (СИ)

— Мудак ты, — прорычал, и направился к кабинету следующего урока.

Меня жутко злило все! В своем чистом Абсолюте. Позавчера Гусев терся с Тихоновой. Вчера отказ новенькой от моей помощи. Да еще вот так прилюдно, аж передернуло. Не уж то неприятно мое общество? Сначала то казалось, что сможем спеться. А тут хрен. А сегодня слухи, да какие! Но я даже не хочу вникать, вот серьезно. Все это кажется бредом. Но в то же время, почему меня это так вымораживает?

Пока я плыву по течению весь учебный день, то не сразу понимаю, что Тихоновой нет на последнем уроке.

В груди расплывается разочарование. Я хотел к ней подойти. Поговорить. Но протупил.

— Ермолаев, ты где витаешь? — одергивает препод.

— Здесь я, — хмыкаю и беру ручку в руки.

Задолбали.

После уроков на школьном дворе вылавливаю Гусева. Хватаю его за шкирку и разворачиваю к себе.

— Че надо? — выдает этот дегенерат.

— Чего треплешь про Тихонову?

— А что слышал, то и треплю, — выдает с прищуром.

— Врешь же.

— Ага, как же, — ржет придурок. — Что, обидно? Закусило? Не тебе д…

Он не договаривает, потому что сгибается пополам и со свистом вдыхает воздух.

— Отвали от нее, придурок. Тебе же дороже будет, — проговорил ему на ухо, склонившись над ним.

И поторопился удалиться, чтобы никто не видел. Проблем мне с преподами не нужно.

Сейчас домой и к деду. Думаю, что на его территории удастся выяснить что к чему у новенькой. Да и другая она становится, когда дед рядом. Светится вся. К Федору Ивановичу привык так, что пропустить день без причины не выходит. По началу да, было дело, а когда заболела Тихонова, так что-то внутри щелкнуло. Ну куда он без нас? Не знаю, может чувство ответственности заразно? Вон, от Тихоновой подцепил?

— Я дома, — кидаю рюкзак в прихожей и опустившись на корты, тереблю Рича за уши. — Мы гулять, — хватаю с вешалки его поводок, цепляю к ошейнику.

— Лева, — из кухни выглядывает мать.

— Что? — хмурюсь.

— Отец приедет через полчаса. Просил его дождаться, — вытирает руки полотенцем.

— Зачем? У меня волонтерство сегодня, — напоминаю.

Рич скулит под ногами. Он явно недоволен тем, что мы еще никуда не идем.

— Приедет, скажет, — не смотрит на меня и возвращается к своим делам.

— Нормально, — хмыкаю. — Это секрет?

В ответ тишина.

— Ладно. С собакой-то я могу погулять? — спрашиваю, повысив голос.

— Можешь, — прилетает ответ.

— Благодарствую, — были б зрители, отвесил бы поклон.

С Ричем гуляем не как обычно. А укладываемся в эти гребаные полчаса. Потому что звонит отец и рычит в трубку. Должен явиться. Хоть тресни.

— Так, — начинает он, стоит зайти в гостиную. — У тебя на сборы минут двадцать.

— И куда? — не понимаю я.

— В деревню к деду. Там картошку пора копать.

— А я тут при чем? — начинаю злиться. — Мне эта картоха не уперлась, — огрызаюсь.

— А при том. Что пока ты живешь здесь за наш счет, то будь добр выполнять все то, что с тебя требуют.

Завелась шарманка.

— То есть мое мнение вообще по барабану, да? — бесит.

— Лев, ну что ты в самом деле? Не первый год же, — вклинивается мать.

— Лиз, — кидает хмурый взгляд на нее. — Тебе что-то еще объяснить нужно? — снова смотрит на меня.

— А нельзя кого-то нанять? Я не понимаю почему как копка так я в первых рядах. Там есть еще внуки. А трактор нанять — выпахать? Да и ты вроде при деньгах, вы эту картошку купить что ли не можете? — взрываюсь в считанные секунды.

— Труд из обезьяны человека сделал, — одно и тоже. Каждую гребаную осень.

И вроде бы помнил о том, что мы с отцом едем на пару дней к родне в тмутаракань, чтобы стереть в мясо руки. Но с приходом новенькой у меня затмение какое-то наступило.

— Интересно как это помогло тебе стать успешным адвокатом? — хмыкаю я и не дожидаясь ответа отца, развернувшись, направляюсь в свою комнату. За мной по полу когтями цокает Рич.

Со злости закидываю рюкзак в дальний угол комнаты. Выгребаю из шкафа старый спортик, пару футболок. Больше и брать нет смысла. Уроки? В жопу. Один хрен он отзвонился класнухе и предупредил о моем отсутствии. Все же просто. Делает так, как считает нужным.

Я потом этими руками делать ничего не могу дня три. То, что проделывает отец, это лучший способ взрастить ненависть к физическому труду. Просто тупо два раза в год. Сажать, выкапывать. Все.

Мама с нами не едет. Эти два дня она посвящает себе. Так отец это преподносит. Одно радует, так это то, что Рич набегается вдоволь на просторе.

Отъехав от дома, меня осеняет и я начинаю хлопать себя по карманам брюк, кофты.

— Твою… — ругаюсь.

— Что забыл? — не отрывая взгляд от дороги спрашивает отец.

— Телефон. Давай вернемся? — прошу, но внутренне понимаю, что это очень-очень навряд ли.

— Ничего. Отдохнешь как раз. А то всю жизнь так и проведешь в телефоне.

— Да бл… мне нужно было предупредить девочку, что я не попаду к деду, — выпаливаю зло.

— Своего зато навестишь, — усмехается.

— Высади меня здесь. Я доберусь в деревню на попутках, — предпринимаю еще одну попытку.

— Да черта-с два. Все. Разговор закончен, — отрубает, махнув рукой.