Тихоня из 11 "Б" (СИ)

— Вот и правильно. Никто на тебя лавры вешать не собирается. Ты угнал машину, нарушил правила ПДД, чуть не угробил деда и девчонку. Ты за это мог влипнуть. Если бы еще и дед помер в машине, вот тут… — зло поджимает губы и отворачивается к окну.

— Он не помер.

— И слава богу. Ты только подумай о последствиях! Ситуация: машина не останавливается на требования, в машине труп. За рулем сын известного адвоката! Ты мог лишить меня того, чего я добивался всю свою сознательную жизнь. Просто все просрать в один миг, не подумав головой! — вот теперь он очень зол. Хоть и тон его голоса ни на децибел не вырос.

Вот в чем проблема заключается! Могла пострадать его репутация. Не дошло до меня раньше.

— Мы разные, — нарушаю повисшее напряженное молчание. — Ты до мозга костей циник, не имеющий ни капли сострадания к ближним. Ты любишь зарабатывать деньги. Да, на проблемах людей. Ты первоклассный адвокат, тебя многие бояться и мало кто хочет с тобой связываться. Ты же по судам затаскаешь и сдерешь за все издержки до последней нитки. Может это и круто, по-своему. Но когда встает вопрос жизни и смерти, я уверен, чаша “жизни” должна перевешивать. Поэтому я не пойду по твоим стопам. Никогда. Я не стану таким как ты, — поворачиваюсь и ловлю его красноречивый взгляд. Он в бешенстве. Но я продолжаю гнуть свое. — Мне жаль, что ты такой. И рад, что я совсем другой.

— Пока еще ты живешь на деньги, которые я зарабатываю и вроде не жаловался до этого момента, — звучит с пренебрежением. — Видимо нужно было тебя оставить в ментовке, — говорит достаточно сдержанно. Но от этого голоса не по себе. Он умеет нагнать страху одним лишь деланным безразличием. — Посмотреть, как ты сам выкарабкаешься? Ты совершеннолетний, — кривит губы.

— Оставить меня не смог, хотя очень хотел, — продолжаю его слова. — От этого же могла пострадать твоя репутация, — подмечаю.

— Именно. Поэтому ты не оставляешь мне выбора. Я лишаю тебя карманных денег. Отбираю права. И впредь ты будешь посещать только школу и репетиторов. По окончанию одиннадцатого класса поступаешь на юрфак. И это мое последнее слово.

— Нет, — категорически отказываюсь. — Не быть этому. Мне не нужны твои репетиторы. Мне не нужен твой жизненный путь, который ты и мне хочешь приписать, — взрываюсь. Меня всего колотит изнутри. Бесит от сознания, что этот, вроде бы родной человек не хочет меня понять. Я же не бездельник, не пропащий… Почему ко мне такое отношение?

— Что? — его бровь взлетает вверх. Не привык отец, что я не соглашаюсь с его мнением вот так.

— Именно то, что слышал. Я не буду ходить к этим репетитором. Я не буду поступать на юрфак и не приду работать на пригретое тобой место. Не дождешься, — высказываю ему в глаза.

Повисает звенящая тишина. Машина останавливается на светофоре.

— Тогда ты больше в моем доме жить не будешь.

— Серьезно? — усмехаюсь, до конца не веря в услышанное.

Отец не отвечает, уставившись в окно. Машина медленно трогается, когда загорается зеленый. У меня в ушах до сих пор его голос. Фраза, сказанная им, только что записалась мне на подкорку мозга.

— Маме сам скажешь? Или мне? — спрашиваю.

Знаю, если он заявит об этом матери, будет грандиозный скандал. Сомневаюсь, что мама примет его сторону. Я даже уверен, в том, что она его пошлет.

— Лизе об этом знать не нужно, — говорит спокойнее. Будто его наконец отпустило. — Еще раз, последний, уж поверь мне, спрашиваю. Ты решил все точно по поводу юрфака?

— Абсолютно. И будь уверен, мое решение не изменится, — говорю серьезно.

— Тогда поступим так, — поворачивается ко мне. — Твоя жизнь, черт с тобой. Поступай куда хочешь, но от меня и от матери помощи ты не получишь. Ни на репетиторов, ни на поступление, ни на что-либо еще. Заканчиваешь школу и пакуешь чемоданы. Это мое окончательное решение. И чтобы мать о нем не знала. Я думаю ты меня понял, — качает головой и отводит взгляд, который я выдерживаю.

Пытаюсь осмыслить сказанное. Перевариваю каждую строчку. Каждое слово. Это что значит? Мне дали свободу действий?

— И ты не передумаешь? — спрашиваю с сомнением.

— Будь уверен, — отмахивается. — И еще, — добавляет. — Не поступишь, пойдешь в армию. Отмазывать не буду.

Куда уж понятнее…

Я как идиот всю оставшуюся дорогу пытаюсь сдержать улыбку. А когда машины въезжает во двор и останавливается у дома, я выхожу первым, не дожидаясь отца, тороплюсь к подъезду. И первым поднимаюсь домой.

— Господи, Лёва, — на пороге встречает мать и сразу же обнимает. — Что случилось?

— Все хорошо, ма, — улыбаюсь.

Серьезно! У меня есть повод радоваться. Радость конечно поутихнет и придет осознание. А там и масштаб бедствия будет явно перевешивать в сторону растерянности и много чего еще.

После ужина иду гулять с Ричи. Для себя решаю сегодня ничего глобального не думать. Если так, как сказал отец и он реально дает мне право выбора, то мне предстоит колоссальная работа. Но это не сегодня. Я не разрешаю себе закапываться в мыслях. Играю с псом. Он довольный лает и носится как угорелый. Домой себе позволяю вернуться через полтора часа. Когда время уже перевалило двенадцать ночи.