Тихоокеанский шторм

Он посмотрел вперед и… Корабля не было! Он ошеломленно отвернул, решив, что потерял сознание и отклонился от цели, но внизу не было ничего. Сакамото изо всех сил налег на ручку управления, двигатель взревел, изо всех сил пытаясь выровняться и не рухнуть в пустое море. Он пораженно видел в море три пенных белых следа торпед, нацеленных прямо во вражеский корабль, которые, однако, теперь пересеклись и расходились в разные стороны. Он заметил огромный столб воды в том месте, где упала бомба, сброшенная одним из его пикирующих бомбардировщиков прямо в голое море! Торпедоносцы все еще оставались на малой высоте, и он видел, как они пытаются разойтись, чтобы не столкнуться, и слышал переговоры пилотов: «Где он! Мы что, потопили этого демона?». Но никто не видел, чтобы хотя бы одна торпеда или бомба попали во вражеский корабль. Он просто исчез.

Подводная лодка, подумал Сакамото. Это было единственным, до чего он мог додуматься, чтобы объяснить произошедшее. Этот корабль был подводной лодкой, и ушел под воду! Пораженный и все еще не отошедший от напряжения атаки, он выровнял машину и начал набирать высоту.

— Говорит Сакамото, — крикнул он в микрофон. — Всем самолетам собраться за мной. Призрак ушел под воду… Мы идем домой.

* * *

На «Кирове» приготовились к атаке. Карпов видел, как зенитные орудия АР-710 пришли в движение и выпустили смертоносные струи огня в сторону вражеских торпедоносцев, два из которых сразу загорелись. Третий разрыв бомбы оказался достаточно чувствительным, чтобы все на мостике инстинктивно схватились за что-либо, а Карпов задумался, не получил ли корабль попадание. Еще одна бомба рухнула рядом с правым бортом, в море взлетел высокий столб воды, но тут зрение словно потеряло четкость, словно кто-то сбил фокус. «Кортики» открыли огонь из зенитных орудий, почти исчезнув в облаках огня. Затем самолеты на горизонте словно замерцали и размылись, и он опустил бинокль, чтобы настроить фокус. Подняв его снова, он увидел, что самолеты исчезли, а затем снова появились за дымом одного из своих сбитых товарищей.

А затем корабль словно задрожал, на мостике вспыхнуло несколько искр, появился странный запах озона и треск, словно от помех. Роденко отпрянул от экрана радара, словно опасаясь, что произошло короткое замыкание. Раздался жуткий гул, переходящий в не менее жуткий вой. Что-то словно надвигалось на них сверху, словно тень смерти, и внезапно всем им показалось, что взвыл сам корабль. Двое членов экипажа рефлекторно пригнулись и закрыли руками головы, но затем вой так же внезапно стих, и воцарилась жуткая мертвая тишина.

Орудия прекратили огонь. Системы управления огнем искали цели, но их больше не было. Экраны Роденко снова минули, как и освещение на мостике. Он не видел ничего, и решил, что радар вышел из строя — чувствительная фазированная антенная решетка не выдержала статического заряда, который они только что испытали.

Карпов стоял у иллюминаторов, переводя бинокль вверх, вниз и в стороны, но ничего не видел и не слышал.

Вражеские самолеты исчезли.

* * *

— Мы снова сместились! — Возбужденно сказал Федоров. — Прямо в разгар атаки! Я не знал, что Добрынин завершил процедуру.

Адмирал Вольский появился на мостике, широко улыбаясь.

— Судя по всему, мы были в самой гуще, — сказал он. — Я слышал пуски ракет, но гул самолетов становился все сильнее. Поверьте, это было очень тревожно.

Они рассказали все, что обсуждали с Добрыниным Карпову, который выслушал с большим интересом.

— Удивительно, — сказал он, наконец. — Николин доложил мне о Добрынине, но я был слишком занят обороной корабля. Жаль. Мы выпустили все ракеты до последней по этим самолетам. Если бы я знал, что мы собираемся сместиться, я бы сберег их.

— Нет, Карпов, — сказал Вольский. — Это был тяжелый урок, но, я полагаю, мы научились сначала стрелять, а потом задавать вопросы.

— Удивительно, — сказал Роденко. — Мне показалось, что я вижу, как что-то проходит сквозь корабль, точно так же, как снаряды, ударившие по цитадели, когда мы появились на Средиземном море, но мы не получили никаких повреждений.

— Должно быть, мы уже частично сместились, — сказал Федоров.

— Верно, — добавил адмирал. — Я был с Добрыниным, и он снова доложил о странных потоках в рабочей зоне реактора. На этот раз я услышал это сам, когда он сказал мне, и, разумеется, системы зафиксировали событие.

— Мне нехорошо от мысли, что один из этих самолетов, должно быть, спикировал прямо в корабль, — сказал Федоров. — Но мы уже были не в той временной фазе, и поэтому удара не было. Мы были там, но не в тот же момент, когда там был самолет. Я полагаю, что если бы мы оказались в одной временной фазе, он бы врезался в нас.

— Это что-то большее, чем я пока могу понять, — сказал Вольский. — Однако встает вопрос, где мы сейчас? Вернулись ли мы в будущее? Если это так, я полагаю, мы останемся здесь на некоторое время. Этот мир был пустым и мрачным, но, по крайней мере, никто не стрелял в нас.

Николин доложил, что не фиксирует никаких переговоров.