Тики Ту (СИ)

— Так это что же… Меня поведут к кому-то на съедение? — чтобы подтвердить или опровергнуть наихудшие опасения переспросил он.

Мадам скроила кислую мину, но кивнула. Нда… Красноречиво.

— Хорошо… Очень хорошо… — прошептал Агафонов. — Просто чудесно.

Почесав затылок, он уселся. Потом вновь поднялся на ноги. Проверил карманы. Ни паспорта, ни денег не было. Значит, ни отбрехаться, ни откупиться не получится. Великолепно! Спросить у компаса? Чёрт, и его сняли.

А как там начет выбора? Который всегда есть? Или как там Якушев в дневнике написал — диалектический? Дождаться, пока отведут на прокорм какому-то червячку или по пути убиться башкой об стену? Вариант, кстати. Запаниковать, что ли? От нечего делать? Дать выход эмоциям?

Мише вдруг безумно захотелось жить.

Слов нет, скучно без приключений. Но иногда можно обойтись и без них. Да что — можно? Нужно. Тридцать семь лет — совсем не возраст, потому что жизнь прекрасна и удивительна. Сколько в мире волшебном чудес и загадок… мирного характера. Сколько красот и неизведанных далей! А вот умирать, к тому же в желудке какого-то монстра, неприятно. Более того, противно и омерзительно…

— Насчёт меча вам дамочка дело говорит, — произнёс кто-то из сокамерников. — Вы б прислушались к умному человеку.

— Что? — откликнулся Агафонов и выдавил из себя подобие улыбки. — А-а, меч. Да, спасибо вам… Послушайте, ребят… Кто-нибудь расскажет мне, как выглядит эта тварь? Ну, которой меня должны скормить?

— Из простых людей его никто не видел, — пожала плечами мадам. — А кто видел, того уж нет на белом свете. Но все знают, что живёт червячок во внутреннем дворе полицейского управления. Вот и всё. Минимум информации, понимаю. Но большего никто и не скажет.

— Почему — не скажут? — откликнулся один из бедолаг. — Скажут. Многие думают, что вообще никакого червячка нет. А бродяг просто выводят во внутренний дворик, ставят к стеночке и тихонечко… Ну, ты понял?

— А останки? Куда девают в таком случае трупы? — дёрнулась шлюха.

— Мы — честные воры, а не ясновидящие, — ответил один из оборванцев. — Откуда нам знать, куда девают покойников? Может, сжигают, а может, вывозят куда. Кто их разберёт?

— Стоп, пацаны. Если б вывозили или сжигали, слух бы обязательно прошёл. А так… — замолчала шлюха и, вновь достав платок, шумно высморкалась. — И потом, на кой ляд перед управлением каждый день стоит машина, в которую грузят навоз? Здесь что, ферма? Нет, нет, нет, парни. Червячок есть. В натуре. Мамой Чоли клянусь.

— Конечно, есть! — весёлый жизнерадостный баритон прозвучал слева.

Вслед за ним послышался лязг металла. Тучный полисмен отпер замок в клетку, открыл скрипучую решётчатую дверь и подошёл к сидящему на полу Мише.

— Ну что, дружище, пойдём что ли? — кивнул он, пристально глядя Агафонову прямо в глаза. — Заморить червячка нам необходимо ровно в девять, а сейчас уже половина доходит. Тебе ж нужно переодеться, позавтракать, винца хлопнуть для храбрости. Да и тварь любит, когда мясцо сочное. Вот скажи мне, чудила, какого рожна ты стал бродягою? Ведь все прекрасно знают закон…

— Я не знаю! — крикнул Миша. — Я вообще не местный.

— Не знает он… Поднимайся давай. Вставай, — поторопил служитель закона. — Незнание не освобождает… Ну что, сам пойдёшь? Или помочь?

Жирный покрутил перед носом Агафонова электрошокером.

— Сам пойду. — Миша, опираясь спиной о железные прутья клетки, поднялся на ноги.

— Вот и славно, — кивнул полицейский. — Вот и хорошо. Ненавижу таскать на себе вонючих бродяг. Ты хоть мылся-то когда в последний раз? Разит от тебя, как из выгребной ямы. Всё управление провонял, козёл.

Миша промолчал.

— Базар фильтруй, начальничек, — без всякой робости проговорила мадам. — Это вашими проклятыми законами тут воняет. Парень, запомнил, что я сказала?

— Запомнил, спасибо, — кивнул Агафонов. Даже силы нашёл на улыбку, пусть и вымученную. — Давайте, бедолаги. Не поминайте лихом.

— Удачи тебе, бродяга! — в один голос крикнули сидельцы.

Мишу вывели из клетки и заперли решётку. Впереди шёл толстяк, по бокам и сзади пристроилась троица конвойных, а помещение так и кишело полицейскими. Шальную мысль о побеге, промелькнувшую было в голове, Агафонов отбросил. Дохлый номер.

Из офиса они вышли в широкий сводчатый коридор, стены, пол и даже потолок которого были выложены серой плиткой. Дешёвой и прочной. Расстрельной.

— Интерьерчик ничего себе. Дизайнерская работа? — притворно весело спросил Агафонов.

Охвативший всё его существо панический страх подгибал колени, тряс руки, колол под ложечкой, рвал мозг.

— А ты, бродяга, шутник, — громко рассмеялся один из конвойных. — Червячок таких любит.

— Молитесь, чтобы ваш червяк от хохоту не лопнул, — дрожащим голосом огрызнулся Миша.

Его ввели в небольшую белую комнатку, посреди которой стоял богато накрытый стол с приборами на пятерых. На низенькой кушетке у стенки лежали коричневая кожаная куртка, такие же штаны, рядом на полу возвышались красные ковбойские сапоги сорок последнего размера.

— Быстренько переодевайся в пищевую оболочку, — кивнул жирный конвоир на одежду, — и приступим к трапезе.