Тильда

– Пусти, дорогой, я чуть-чуть, – Тильда с удовольствием обнюхала запеченную сырную корочку и отковыряла кусочек. – Обалдеть, какая вкуснотища! Ой, с именем вышло забавно. В год, когда я появилась, первые полосы всех мало-мальски приличных газет были отданы только одной новости – таинственной гибели актрисы Женевьев Лантельм. Прекрасной, неповторимой и обворожительной, никак иначе. Как по мне, так ничего таинственного в ее смерти не было – чрезвычайно ревнивый муж просто выкинул любвеобильную супругу за борт во время морской прогулки, вот только… народу хотелось драмы, и репортеры с удовольствием ее предоставили. На самом деле эту дамочку звали Матильдой, но она это имя выбросила, а я подобрала, раз ей не нужно. Хм, в итоге получилось, что и саму Женевьев тоже выбросили за ненужностью, говорю же – забавно получилось. Ох, я совсем тебя заболтала, да?

– Не-е-ет, что ты, – насмешливо протянул Сэм. – Я ведь не только слушаю, но и оцениваю обстоятельно – спятил я все же или нет. Пока я готов поверить в то, что у меня по кухне бегает столетняя рыжая вампирша. Не думаю, что мой мозг, даже в воспаленном состоянии, способен достать из себя историю подобную той, что ты выдала. Черт, да я под травкой на первом курсе такого не…

– Под травкой? – Тильда немедленно сделала стойку, но тут же расхохоталась в ответ на укоризненный взгляд. – Спокойно, спокойно, я шучу! Никакой наркоты. Тем более что мне надо кое-куда сгонять после ужина. Скажем так, у меня есть небольшая рождественская традиция. Подбросишь? Заодно продолжишь свое интервью, хорошо?..

Глава 4. Спать

Центр города наполнился веселой предпраздничной суетой с прожилками легкой паники. Время, казалось, закружилось в бешеном ритме, подкидывая все новые и новые незавершенные дела, требующие внимания немедленно, безоговорочно, сию минуту.

Под перезвон колокольчиков распахивались двери лавок и магазинов, приветствуя озадаченных покупателей. Темная брусчатка отражала свет фонарей, поблескивая лужицами в честь неожиданной декабрьской оттепели.

Тильда выбралась из машины и с чувством вдохнула запах окружающего хаоса, словно делая глубокую затяжку, – прохладный, щекочущий аромат, такой вкусный. Улыбнувшись, она поплотнее запахнула на себе просторное мужское пальто, огляделась и нахохлилась. Невысокое деревце рядом с ней было сплошь увито мерцающей синим гирляндой, яркой, как искорки в задумчивых темно-зеленых глазах.

Сэм захлопнул чуть заедающую дверь машины и подошел, рассовывая ключи и перчатки по карманам. Он осмотрел Тильду, деревце и окрестности и, вдохнув влажный прохладный воздух, неожиданно подумал, что напрасно бросил курить, сейчас было бы кстати… покосился – притихшее «пальто на ножках» наверняка стырило бы половину сигареты и раскашлялось – Сэм предпочитал самые крепкие.

Мимо пронеслась огромная гудящая пожарная машина – кому-то было не до праздников. Тильда поправила сползшую на глаза шапку, медленно оглядела Сэма с ног до головы и взяла под руку, прижимаясь к плечу. Вздохнула и потянула его вверх по улице. Вокруг суетились люди, заходились в сияющей истерике разряженные в пух и прах елки, яростно сигналили машины, застрявшие в пробке на узком проезде неподалеку, а Сэм и Тильда просто тихо шли вдоль разноцветных витрин.

Около одной из них Тильда остановилась, заметно нервничая. Сэм посмотрел на нее вопросительно. Тильда сняла перчатку и тронула кончиками пальцев отполированное до блеска стекло:

– Знаешь, я прихожу сюда уже… не помню, в который раз. Это книжный магазин. Его хозяйка, Мэйси, всегда украшала витрины к праздникам и просто так, под настроение, бумажными снежинками и фигурками. Вырезала их месяцами – от самых крупных до совсем крошечных – и закручивала потом в разные композиции. Смотри, в этом году такая… хм-м-м… узорчатая метель получилась.

За стеклом маленькие кружевные точки были развешаны на невидимых нитях, образуя единый изогнутый и слегка подвижный от случайных сквозняков белый вихрь. Бумажных снежинок было так много, что у Сэма зарябило в глазах. Тильда повела плечами как в ознобе и продолжила:

– Каждый год Мэйси все режет и режет этот бумажный снег, а весной – цветы и фигурки. Всегда только белые. Как-то я месяц просидела рядом с ней, прямо задницей на ее обожаемом рояле в гостиной, наблюдая. Она резала днями напролет, как заведенная. А рояль протирала тряпочкой. Каждый день. Играть она не умела, только полировать. Пока я сидела, рояль все потренькивал под моим задом, пытаясь хоть так компенсировать свое затянувшееся молчание. А Мэйси резала. За окном в это время шел снег. Настоящий, естественно.

– И зачем ты сидела там, у нее на рояле? – Сэм снова оглядел бумажный вихрь.