Тильда. Маяк на краю света (СИ)

А я задумалась, глядя на Чака: что можно простить, а что нельзя? Что — абсолютное добро, а что — абсолютное зло? Почему Гудру мне не простить, а Чака… я готова? Может, и они, и Седрик — все достойны понимания и прощения?..

Ну — да. Все мы люди со своими жизнями и пониманиями, и даже Видящий не стал бы судить нас. Потому что Сваля давно нет, и он тоже был человеком со своими… светлячками. Но… вовсе без ориентира жить нельзя.

Ориентир — это уважение. Пока ты своей свободой не мешаешь свободе другого — на здоровье. Но мы постоянно совершаем ошибки. Мы постоянно задеваем чужие свободы и миры. И тогда… что мы делаем? Вот это и есть ключ к тому, можно ли простить.

Сожалеем ли мы, хоть немного? Если да — надежда есть. И Кастеллету… жаль. Его ящерица дословно кричит об этом.

— Тиль?..

Кастеллет тормошил меня за руку, а Фарр — ждал ответа. Я моргнула, задевая ресницами маску. Меня о чем-то спросили?

— Как предлагаешь бежать? — повторила Ро. — Вплавь не выйдет. Плот?

Я отрицательно замотала головой.

— Уточним у Фриды, но, думаю, она использовала что-то в этом духе, и ничего не вышло. Помните? Нельзя бежать, потому что «сирены охраняют остров». Да и за нами будут наблюдать. Я предлагаю ларипетру.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Чак.

— Помните, как Ро упала в воду? До того, как…

Ну, вот это все.

Аврора опустила голову.

— Признаться, я помню смутно. Но — ты права — ларипетра светилась. Я пока плохо ее понимаю.

— Чак? Фарр?

— Ро зачем-то хватала нас за руки, — пожал Кастеллет плечами. — Боялась, наверное.

Я прищурилась.

— Вы не видели… м… нечто вроде мыльного пузыря?

Неужели его видно только сверху, снаружи, ну — не знаю?

— Верно! — вспомнил вдруг Фарр. — Я думал, показалось… И спасли нас просто сильные эмоции.

Кастеллет повторил задумчиво:

— Пузырь?.. Пожалуй… Это… что же — ларипетра?

Я торжествующе кивнула.

— Но у нас были охранки. Почему же сработала только светилка Ро?

— Она ведь потеряла свою охранку — тем более!

Я потянулась через середину нашего круга к запястью Авроры и ее браслету.

— Эта ларипетра оправлена в серебро. Которое как раз является проводником электричества, плюс морская вода, электролиз… Я думаю… именно в том и секрет.

— Ты думаешь? — Голос Кастеллета прозвучал жестко и скептично. — И готова поставить наши жизни на кон, чтобы проверить эту теорию?

— Я готова пойти к берегу и попробовать сейчас. Но не уверена, что сиренам или островитянам стоит лицезреть заранее, какой козырь мы храним в рукаве. А бежать прямо сейчас нельзя — мальчишки.

Развела руками.

— Выходит… — Чак скрипнул зубами, провел рукой по горлу.

Я насмешливо похлопала его по плечу.

— Можно подумать, ты никогда не рисковал своей шкурой.

— Трус, — согласилась со мной ящерица.

— Хватит, — прервала нас Аврора. — Я согласна с Тиль — у нас нет большого выбора, придется пробовать.

Я объявила:

— Мне нужно серебро. У тебя есть, Кастеллет?

— По-твоему, я ходячая лавка?

— Ну, я — ходячая энциклопедия, почему бы тебе не быть лавкой?

На сей раз вмешался Фарр.

— У меня есть серебро. Цепочка. Вот.

Он расстегнул замок на своей шее и протянул мне.

— Этого хватит?

Я очень надеюсь. Хотя чем больше, тем лучше, я полагаю. Возможно, от количества серебра зависит степень электролиза и, следовательно, размер купола… Или и вовсе он сам. В куполе Ро поместились трое. Остались я, ребята и Фрида. Верно, у мальчишек тоже есть защитки. Тогда все получится.

— И я обещала Риньи немного звездной пыли. Это плата за то, что они подождут нас у берега.

Кастеллет встал и прошелся по поляне туда, сюда, заглянул вниз с обрыва. Вернулся и ткнул туда, где заканчивалась земля:

— Пусть ждут там. Мы нырнем отсюда.

Мы так и вскочили на ноги все разом.

— Что⁈.

— И у меня есть серебряное кольцо. Мы можем объявить на празднике, что еще не поженились. Скажем, что дадим обеты перед алтарем. И… сиганем на глазах у всех. Очередной побег века, а, Ро?

Аврора обхватила себя за плечи. Фарр сдвинул брови. Подошел к обрыву, заглянул. Смерил Чака взглядом. Посмотрел на меня.

— Напишешь Риньи, Тиль?

— Но, Фарр… — голос зари дрожал.

— Даже если туземцы станут подозревать нас в чем-то, то никто не станет ожидать, что мы прыгнем с обрыва. А там — глубоко. Можете сами посмотреть.

Я отерла лоб.

* * *

С наступлением темноты Фарр определял наше положение по звездам, чтобы соотнести его с картой, изображенной на алтаре. Созвездие Русалки почти у самого горизонта вместо зенита в столь ранний час говорило о том, что тайфун занес нас гораздо дальше, чем мы добрались бы своим ходом в два дня. Мы находились примерно на той же широте, куда доплыл в свое время Фарр, только сильно западнее.

— Думаешь, это значит, что солнечный ветер… скоро проявит себя? — спросила я, намечая на карте параллели.

Фарр покачал головой.

— Островитяне говорили про «край авроры бореалис», значит, это еще не здесь. Да и слишком тепло для полярного сияния. Но, возможно, скоро.

Я кивнула, снова устремила взгляд к небу. Посмотрела на свои наброски — в свете костра было видно очень неплохо.