Тили-тили тесто (СИ)

Он продолжил её целовать, с каждым новым поцелуем становился все смелее, но при этом оставался предельно нежным. Он не клеймил её, не вынуждал, а просто сводил с ума своими ласками и хриплым голосом.

– Скажи, что любишь... Скажи, конфетка моя, – в его голосе не было требования, это была мольба, разбавленная хрипотцой желания, а когда он поймал её взгляд, то Вику бросило в жар от его огромных затуманенных любовью глаз.

– Люблю... – признание далось просто, потому что любить Стаса для неё никогда не было проблемой, даже после того... – Люблю, – повторила Вика, не желая думать о прошлом, чувствуя, как рушится плотина из здравого смысла, и её страсть, желание, тоска по Стасу буквально накрыли её с головой.

– Ты чудо, Вика, – Стас осыпал её лицо поцелуями. – Моя любимая, моя единственная, отныне и навсегда...

Вика перестала сдерживаться, прильнула к нему и принялась отвечать на горячие, сладкие поцелуи. Провела ладонями по напряженной спине, и только ахнула, когда он внезапно выпустил её из объятий.

– Подожди, – шепнул он. – Я возьму ключи от машины. Хорошо? Подожди!

Вика моргнула, не понимая, куда пропал Стас, и почему он больше не целует её, и только собралась пойти его искать, как он вернулся, схватил её за руку и потащил за собой.

Глава 16

Вика была одурманена лаской, хриплым голосом, откровенными признаниями... Отбросив рациональность, она позволила усадить себя в машину и куда-то повезти. Но спустя какое-то время, немного остыв от горячих поцелуев, она всё-таки попыталась выбраться из затянувшего её омута желания.

– Куда ты везешь меня, Стас? – внятно спросить получилось только с пятой попытки. – Мне надо в гостиницу, отвези...

– Забудь о гостинице, конфетка, – последовал ответ, произнесенный таким голосом, что Вика поняла – она не в силах ни сопротивляться, ни протестовать. – Я покажу, где мы будем жить.

"Жить, – эхом отозвалось у неё в голове. – Мы будем жить..."

– Липа сказал, что подготовил квартиру, закупил продуктов. Он только извинился, что напрочь забыл про зубную пасту и мыло, – возбужденно продолжал Стас. – У меня же всё закончилось, я неделю в поезде трясся, так что нужно придумать, где по пути можно купить...

– У меня есть! – Вика даже порадовалась, что язык опять стал послушным. – В сумке.

– Конфетка, ты всегда меня спасаешь! – Стас хрипло рассмеялся, и этот смех медиатором прошелся по натянутым, словно струны, нервам.

Вика едва не задохнулась от новой горячей волны желания, окатившей её с головы до ног. Господи, она никогда раньше не испытывала ничего подобного. Да, прошлая близость со Стасом её радовала, но никогда она не пылала так от предвкушения. Сейчас всё воспринималось иначе: острее, глубже, ярче. И Вика даже представить не могла, во что, в конечном итоге, это выльется.

Но пока... Пока они только подъехали к многоэтажному дому, и Стас, остановив машину, склонился к ней, снова осыпая поцелуями.

– Постыдились бы! – раздался дребезжащий старушечий голос. – Ага... Ишь, бессовестные, – поддакнул второй. – Вот же молодежь пошла... люди смотрят, а они лижутся.

Стас с нервным смешком выпрыгнул из машины, помог выбраться Вике, и, подхватив из багажника её сумку, потянул за руку в ближайший подъезд.

– Нам сюда, конфетка, – шепнул он. – Восьмой этаж.

Дальше все скрутилось в напряженную пружину из желания и ожидания.

Вот они целуются у лифта...

Вот они едут, прижавшись друг другу...

Вот звякнули ключи, хлопнула дверь...

А потом пружина желания расправилась, и уже ничто на свете не могло сейчас оторвать Вику от его сильного тела, ничто, включая попытку самого Стаса, когда он, скользнув губами к её уху, прошептал что-то про поезд... Про семь суток в пути...

– Нет, – она вцепилась в него со всей силой, на которую была способна. – Я с тобой!

– Как скажешь, – согласился он и потянул её в ванную. Потом его руки расплели её косу и занялись одеждой, а губы вновь принялись изыскано пытать. Когда первые капли воды коснулись Вики, она почувствовала что-то вроде облегчения, правда, немного подивилась, почему вода не превратилась в пар. Ведь её кожа пылала, словно раскалённое железо, а ласки Стаса продолжали повышать градус всё выше и выше.

Она вновь принялась возвращать ему поцелуи, повторять движения его рук, скользя по литым мускулам, восторгаясь скульптурным совершенством его тела, погладила рельефный живот, и...

– Ох... – выдохнула она от ощущения бархатистого шелка под своими пальцами. Рука невольно сжалась, и от контраста между мягкой кожей и пульсирующей твердостью, на Вику обрушился такой шквал эмоций, что из головы пропали все мысли кроме одной, вырвавшейся тихим стоном:

– Ну, почему?..

– Что "почему"? – Стас вздрогнул и толкнулся в её ладонь, давая понять, что поощряет её действия.

– Почему я раньше этого не делала? – Вика действительно не понимала, почему раньше ей это казалось невозможным, а сейчас... Она обхватила плотнее, почувствовав, как от вида налитой кровью головки, зажатой в её пальцах, у неё пересохло во рту, несмотря на то, что вокруг было множество теплых струек воды.