Тили-тили тесто (СИ)

Вика молча поднялась из-за стола, присела на пол рядом с недовольно нахмурившим бровки Вадимом:

– Иди сюда, – она раскрыла объятия, и сыночек тут же вскарабкался. – Я думала о том, как они похожи, ма... Это сначала, а потом и думать не хотелось. Я была в Раю. Мы со Стасом оба там были! Так что...

– Дочка... – вместо следующей возмущенной тирады, мама пристально посмотрела на неё. – Ты уверена? Ты же говорила, что между вами всё кончено. Что не сможешь его простить. А как ты объяснишь, что не рассказала о сыне?

Вика подхватила Вадима покрепче и поднялась с пола:

– Понятия не имею. Как-нибудь объясню. А что до того, что я говорила... – Я люблю его, роднуль. Не могу я больше врать ни себе, ни вам. Ни Сокольскому! Да, я была оскорблена, обижена, но волею судьбы мы со Стасом встретились, и я поняла: вопреки всему, что было в прошлом, отныне у меня есть два варианта как жить: несчастной без него или счастливой с ним. Как думаешь, что я выберу?

– Вика... – мама укоризненно покачала головой. – С плеча-то не руби! Борис ведь надеется, что...

– Я никогда не говорила Боре, что люблю его, – парировала Вика. – Кстати, он тоже подобных признаний не делал. Да, мы с ним поддались, пошли на поводу у обстоятельств, но... Теперь понимаю, что напрасно. По крайней мере, если говорить обо мне.

– Ну что же, мне пора, – мама поднялась. – Я вижу, что ты уже всё решила. Воля твоя. Постарайся только не сильно ранить Борю, когда с ним объясняться будешь. Ему от бывшей жены и так досталось.

– Я помню, – тихо отозвалась Вика.

Мама подошла к ней, чмокнула в щёчку притихшего Вадима:

– Пока, мой родной.

– Пака-пака! – оживился Вадим, взмахнув ручкой.

– Так мне давать твой адрес? – мама задержалась у двери.

– Ммм... – Вика опешила, и больше от того, что заметила в глазах у мамы заговорщический огонёк.

– Ладно, – усмехнулась та. – Посмотрим, может и дам, но сначала промариную, чтобы жизнь мёдом не казалась!

– Роднуль, так ты...

– Что "роднуль"? Как ты думаешь, что выберу я: счастливую или несчастную дочь?

Вика опустила сына на стульчик и обняла маму:

– Спасибо тебе, спасибо...

– Потом поблагодаришь, – мама ласково потрепала её по волосам. – Раз ты так решила, я на твоей стороне.

– А папа? – шепотом спросила Вика

– Папу я беру на себя, – мама ободряюще похлопала её по спине. – Никуда не денется, он же тебя любит.

– Ты у меня классная-преклассная! – Вика, услышав недовольный возглас Вадима, отстранилась от мамы и принялась надевать на него курточку.

– Знаю-презнаю, – кивнула мама, открывая дверь. – До встречи, дочка. Удачи!

Сокольский позвонил вечером. Не давая Вике возразить, он сообщил, что забирает Андрея из садика и сразу к ней. Так что, оставалось только молиться, чтобы мамино пожелание удачи сработало. Но как бы она не твердила себе, что лучше всё обрубить сразу, увидев сияющее лицо Бори и радостную улыбку Дрюни, Вика стушевалась и не смогла выдать свою тщательно продуманную речь. Всё, что получилось, это уклониться от поцелуя, а на вопрос Бори: может ли он остаться у неё на ночь, сослаться на невероятное количество работы:

– Мне, похоже, всю ночь придется печатать, – стараясь не смотреть Сокольскому в глаза, оправдывалась Вика.

Хотя ложью это не было, час назад звонила Ольга и напомнила – статья должна быть готова на этой неделе.

– Тогда завтра? – как ни в чём не бывало, спросил Боря, хотя Вика почувствовала: он заметил её нервозность.

– Боюсь, завтра тоже не получится, – Вика прокляла свою внезапную нерешительность, но просто не могла объясняться сейчас, тем более, рядом были дети.

– Хорошо, тогда не буду отвлекать, – Сокольский не скрывал, что озадачен, но держался спокойно. – Я позвоню в среду. Надеюсь, мы сможем увидеться и поговорить, хорошо?

– Я тоже на это надеюсь, – Вика постаралась скрыть облегчение, но, судя по реакции Бори, вышло не очень. – До встречи.

Она снова уклонилась от поцелуя, попрощалась с Андрюшкой и, захлопнув дверь, без сил сползла на пол:

– Господи, я, оказывается, та еще трусиха!

– Мамуя, – Вадим выбежал из зала, торжественно неся перед собой лист с записями. – Амаська!

Вика подскочила, как ужаленная:

– Ох, нет, сладкий! Эту бумажку рвать нельзя! Это важная мамина бумажка.

Она осторожно вытащила из цепких пальчиков лист и, попеняв себя за невнимательность, взяла папку и решила спрятать, пока Вадим не уснет. Засовывая папку на шкаф, Вика нечаянно что-то сбила и едва успела отпрыгнуть, чтобы не получить по голове коробкой из-под торта.

– Вот же... – она неверяще уставилась на рассыпавшиеся по полу письма от Стаса.

– Амаськи! – восхитился Вадим, схватив в каждую ручку по письму.

– Ага, они самые, – рассмеялась Вика. – Иди ко мне, сынуль, садись. Будем читать, что написано в амаськах.

***

Стас проснулся рано, однако мама уже не спала, а, весело напевая популярную песню Пугачевой, хлопотала на кухне:

– Сынуля, доброе утро! Вот сочников наделала. Давай-ка живенько за стол!

– Доброе утро, мамуль. Ух ты, вкуснотища какая, – Стас с аппетитом набросился на румяные сочники. – Сто лет не ел такого!

– Ну, так, – мама присела рядом. – Кто ж кроме мамы-то накормит.