Тилья из Гронвиля (СИ)

Я медленно присела, чтобы не заметил, и стала наблюдать.

Старик стоял на пригорке и озирался по сторонам, выглядывая меня неприятным, цепким взглядом. С того места деревня и дорога, ведущая к ней, видны как на ладони. И видно, что меня на ней нет. Он приложил ладонь ко лбу и еще раз огляделся по сторонам.

— Дочка?! — неожиданно позвал елейный голосом, а сам смотрит, как волк. Глазища злые-презлые! У меня озноб пробежал по спине. — Здеся ты?! Отзовись! Дочка!

А сам стоит, раскинув ноги, и палку в руках сжимает.

Мне захотелось пригнуться еще ниже, распластаться на земле, и только страх, что при движении сухая ветка в траве хрустнет и выдаст меня, заставил застыть и не двигаться.

— Дочка?! — громче позвал старик. В этот раз в его голосе отчетливо проступили раздражение и досада. Не получив ответа, он сплюнул, зло ткнул палкой землю и прошипел: — Ну, попадись гномье отродье!

Едва старик ушел, я опрометью бросилась бежать подальше от деревни. Вдруг он за подмогой в свои Кули пошел?

Но с босыми ногами далеко не убежишь. Чтобы не изранить их совсем, оторвала от нижней юбки оборки и наспех перебинтовала ступни. Стало лучше.

Только силы быстро закончились. Я больше не могла бежать, поэтому просто шла. Затем все медленнее и медленнее, пока не поняла, что больше не могу сделать ни шагу.

«Передохну немного и дальше…»

Села, оперевшись спиной к дереву, и не заметила, как задремала.

…Зачесался нос. Я резко раскрыла глаза и завизжала. Попыталась удрать, но великан схватил меня за юбку и приподнял над землей.

— A-а! А-а-а! — голосила я, отчаянно брыкаясь.

Гигант же молча наблюдал за моей истерикой.

— Пустите! — еще раз дернулась, и услышала глубокий, спокойный голос:

— Тише, пичуга! Не обижу!

Но я продолжала трепыхаться. Не уверю уже никому.

— Не обижу! — повторил он громче и осторожно тряхнул.

— Вы из Кулей?! — жалобно пропищала.

— Нет. Тебе нужно туда?! Отнесу!

— Нет! — взвизгнула. От страха мой голос срывался и дрожал.

— Тогда пошли в Тригу! — он поднял меня выше, усадил себе на плечо и зашагал огромными шагами.

Я покосилась на его большую голову и уши, сивые, выгоревшие на солнце волосы и ресницы, красное от загара лицо с носом картошкой…

— Вы… великан? — спросила, немного осмелев, и в ответ услышала смех. Он так расхохотался, что мужские плечи заходили ходуном, и я схватилась за его голову, чтобы не упасть.

— Можно и так сказать.

— А я думала, вы выше.

Он хохотнул, вытер глаза тыльной стороной огромной руки и пояснил:

— Из-за роста меня в деревне кличут Великаном. Но я человек, — повернул улыбающееся лицо ко мне и подмигнул. Вот уж я забавляла его своей реакцией. — Так что случилось в Кулях?

— Пока ничего, но я испугалась. Мне попался злой старик.

— Сельф? Худой, с длинным носом и жидкими клочьями на башке?

— Вы знаете его?

— Жадный старикашка! У тебя счастливый день.

Мужчина хотел еще что-то добавить, но его слова невольно прозвучали, как насмешка, я не сдержалась и всхлипнула:

— Это два самых несчастливых дня в моей жизни…

Великан нес меня, не перебивая слушал, а я рассказывала ему все, как на духу. Только утаила, что деньги с собой есть.

Как раз успела рассказать про свои злоключения, когда показалась деревня.

— Идем, Мальда нас накормит, — вздохнул великан. Он не спрашивал, просто оповестил и зашагал к добротному каменному дому.

Не успел дойти, во двор выбежали дети, похожие на него. Но увидев меня, растерялись и захлопали глазами. Затем из дома вышла темноволосая женщина, тоже высокая, и всплеснула руками:

— Ты где шлялся?!

— Пошутил бы, что на охоту ходил да гномку поймал, только она испугается, — осторожно снял меня с плеча и поставил перед женой.

— Мальда, это Тилья. Тилья, это моя жена Мальва и дети: Тея, Кред и Ульф.

Я спрятала руки за спиной и невольно сделала шаг назад, подальше от большой женщины. И она рассмеялась.

— Знаешь, Грон! В следующий раз издалека кричи, что у нас гости. Я уже, грешным делом, подумала, что ты еще одного ребенка принес, — она сощурилась и окинула его непередаваемым взглядом.

— Ну, что ты, Мальда! — Грон обнял жену. — Обижаешь!

Они вошли в дом и пригласили меня. Так я оказалась на просторной кухне с высоченным потолком, таким же столом и огромным стулом. Выглядело это все удивительно.

— Рассказывай, — обратилась ко мне хозяйка дома, одновременно расставляя тарелки.

— Меня ограбить хотели…

— Сельф хотел ограбить, — уточнил Грон и, пока жена качала головой от возмущения, аккуратно выхватил один пирожок из горы, сложенной в глубокой миске.

— Ограбить?! А что у меня брать-то? — удивилась я, ведь все же спрятала.

Муж с женой повернулись ко мне и начали перечислять, указывая пальцами:

— Серьги!

— Пояс — тонкой гномьей работы.

— А пуговицы?

И только теперь до меня дошло, какая же я глупая!

— Ну, будет плакать, — мягко утешила женщина. — Завтра или послезавтра Грон поедет в Пустель и довезет тебя. А там договорится, чтобы тебя довезли до дома…

Вспомнив, что старик говорил то же самое, я вытянула губы и едва опять не расплакалась.