Тилья из Гронвиля

— Тогда… — она насупилась, — есть единственный выход. Дождаться весны, когда на факультетах будут переизбирать деканов. Есть шанс, что…

— А до весны?! — мое отчаяние стало безграничным. — Что делать до весны?!

— Даже не знаю. Говорят, Нейл злопамятный человек. Если только слезно покаяться.

— Ни за что! — отчаянно завертела головой. — Он… — всхлипнула и замолчала, до того стыдно было рассказывать. — Позвал меня в кабинет. Я отказалась, и он… он… он коснулся меня.

— Ох, Тиль, — теперь вздохнула расстроенная Изет. — Надеюсь, я ошибаюсь, но Нейл может мстить. Хотя, надежда есть.

— Нас кто-то видел.

— Ох! — подруга прикрыла рот рукой, понимая, что дело гиблое. Однако чтобы не лишать меня надежды, добавила тихо: — Но очень маленькая.

Подруга оказалась права. Уже на следующий день я ощутила перемены.

Утром, пробегая мимо расписания, взгляд упал на приколотый лист. Изменения? Кто-то из преподавателей заболел? Подошла ближе и заморгала от растерянности. С сегодняшнего дня все лекции расставлены так, что первые две стоят утром, следующие две после обеда, еще последующие вечером, а большая часть практики в кузне выпадала на выходные дни…

И как я буду работать?!

Пребывая в невероятном расстройстве, я поплелась в аудиторию.

Неужели это как-то связано со вчерашним? Или я зря паникую?

Первым у нас рисование.

Я любила эти уроки и жалела, что рисование всего раз с седмицу. Очень уж мне нравилось заниматься эскизами, делать наброски, получать советы опытного магистра Оззея.

Он всегда хвалил меня, поэтому когда начал оглашать оценки, я совсем не ожидала, что получу за прошлую работу низший бал.

— Кален, в этот раз вы разочаровали меня, — произнес преподавать угрюмо, избегая моего взгляда. — Старайтесь лучше.

После таких слов не только я потеряла рад речи, но и одногруппники. Магистр Оззей сам же на прошлом уроке хвалил эскиз печной решетки!

К моим щекам прилила кровь. Теперь я все отчетливее ощущала, что взбешенный декан Нейл начал мстить, иначе с чего бы ему всю ночь не спать, менять расписание и давить на Оззея?

Те два часа, что были перед следующими лекциями, я провела в библиотеке. Но из- за взволнованности не могла сосредоточиться и уловить смысл.

Как же дальше жить? Как работать у Олли? Только добегу до таверны — уже пора обратно в академию. Если только ночью. А когда спать?

Но все еще теплилась надежда, что мои догадки неверны. Однако третья и четвертая лекции подтвердили худшие подозрения.

Магистр Эйхе пришел раздраженным. К его скверному характеру мы уже успели привыкнуть, но сегодня он вдобавок был еще и взвинченным. Оглядел аудиторию, нервозно заправил за ухо выбившуюся прядь и раскрыл журнал для переклички.

Доставалось каждому, кого он называл по списку. То выражение лица студиоза Эйхе раздражало, то невнимательность, поэтому когда дошел черед до меня, я приготовилась к своей порции «яда». Однако же его нападки оказалось злыми и несправедливыми.

— Кален, что вы мне сдали в прошлый раз?! Я просил показать низкий отжиг, а вы что сделали? Перегрели заготовку! Она не пластична! Даже пережгли! — нападал он, но я знала, что это неправда. Я четко следила, чтобы вишнево-красный цвет заготовки не перешел в просто красный.

Группа сидела тихо, боясь не то чтобы пошевелиться, моргнуть. Даже болтливые Делег и Лассен. Каждый чувствовали, что что-то происходит в группе.

После лекций по металлообработке я покидала аудиторию на удивление спокойная. Пусть декан делает что хочет — не сдамся и не отступлю!

И все же месть его была чувствительной. Бегая как угорелая туда-сюда, из академии в общежитие и обратно, я устала. А еще предстояло работать.

Когда добралась до трактира, чувствовала себя очень уставшей. И Олли, увидев меня, нахмурилась:

— Старая кляча лучше выглядит. Вон, космы торчат. Причешись, клиентам волосья в жаркое ни к чему!

Вместо ответа я пригладила волосы, повязала передник и залезла на стульчик, чтобы заняться готовкой. Едва приступила, в таверну вернулся такой же измочаленный Лейк. Зашел на кухню, обессилено плюхнулся на стул и вытянул ноги.

— Тилька! Ну зачем ты его по морде стукнула?

Я замерла, обернулась, и он сочувственно улыбнулся.

— Об этом только и судачат. У него же щека опухла!

Нож выпал из рук. Да за такое Нейл точно меня из академии выживет!

— Нельзя было хитростью его обвести вокруг пальца?

До этого Олли переводила взгляд с Лейка на меня, не встревая в разговор, но тут уже не выдержала:

— Он хоть хорош? — полюбопытствовала.

— Плюгавый и лысый. — за меня ответил Лейк.

— Вот козлина! — вызверилась Олли. — Да я б за такое ему сморчок открутила!

— Да Тилька честь отстояла! — развеселился он — Не смотри, что она крошка, рука у нее тяжелая. Над Нейлом вся академия потешается…

Зато мне было совсем не смешно. Я закончила готовить после двух ночи и к тому времени падала с ног. Если бы не Олли, позволившая заночевать на кухне, топала бы до общежития со скоростью гусеницы. К рассвету бы как раз добралась. Но даже так утром я проснулась с ощущением, что по мне прошлось стадо коров, и пару раз приложило копытами по голове.