Тим

Тим тепло улыбнулся ей, взял кружку и вышел на улицу, а остальные рабочие начали заходить на кухню.

Они перекусывали за домом, в тенистом местечке, которое находилось сравнительно далеко от мусорных баков, и мух там было мало. Держа в одной руке кружку с чаем, в другой – бумажный пакет с едой, рабочие сидели на импровизированных скамейках, сложенных из кирпичей, с наслаждением вытянув ноги и отмахиваясь от мух. Над ними нависали ветви камфорных лавров, разделявших участки мисс Хортон и миссис Паркер. В их густой тени приятно было передохнуть после работы под палящим солнцем.

Рабочий день начинался в семь и заканчивался в три часа, поэтому обычно в девять рабочие устраивали получасовой перерыв, который называли перекуром, а в половине двенадцатого наступало время обеда. Поскольку занимались они тяжелым физическим трудом, аппетит у всех был отменный, хотя на их сухощавых мускулистых фигурах это никак не отражалось. Каждый вставал в половине шестого утра, завтрак, как правило, состоял из горячей овсянки, жареных отбивных или яичницы из двух-трех яиц с колбасой, нескольких чашек чая и тостов. В девять они ели домашние бутерброды и пирог, на обед – двойную порцию того же самого. После полудня работали без перерывов, а в три заканчивали. Побросав рабочие шорты в небольшие коричневые сумки, удивительно похожие на медицинские саквояжи, мужчины снова облачались в рубашки с открытым воротом и тонкие хлопчатобумажные брюки и спешили в паб. Поход в паб был кульминацией каждого дня. В шумной атмосфере увеселительного заведения с интерьером, как в общественном туалете, они расслаблялись – опираясь ногами на подножку барного стула, пили пенящееся пиво, переливавшееся через края их пол-литровых кружек, травили байки с приятелями и другими посетителями, безнадежно флиртовали с неприступными официантками. После этого возвращение домой, к мелочам семейной жизни, приносило сплошное разочарование.

Сегодня утром, отдыхая во время перекура, мужчины были как-то необычайно возбуждены, словно чего-то ждали. Мик Девин и его закадычный дружок Билл Нейсмит устроились бок о бок у высокого штакетника; у их ног стояли кружки, на коленях были разложены бутерброды. Гарри Маркем и Джим Ирвин сидели к ним лицом. Тим занимал место ближе к задней двери – на тот случай, если его попросят что-нибудь принести из дома. Как самый младший, в бригаде он находился на положении мальчика на побегушках, а по документам официально числился разнорабочим. С Гарри он работал десять из своих двадцати пяти лет, и тот ни разу не повысил его в должности.

– Эй, Тим, с чем у тебя сегодня бутерброд? – спросил Мик, подмигивая остальным.

– Ну ты даешь, Мик. С джемом, как всегда, – ответил Тим, показывая поджаренный белый хлеб, по краям которого стекал густой янтарный джем.

– Что за джем? – допытывался Мик, без энтузиазма глядя на свой сандвич.

– Абрикосовый, наверное.

– Хочешь поменяться? У меня с колбасой.

– С колбасой! – просиял Тим. – С колбасой я люблю! Давай!

Обмен состоялся. Мик впился зубами в бутерброд с абрикосовым джемом. Тим, не замечая ухмылок товарищей, быстро уплетал сандвич Мика. Ему оставалось сунуть в рот последний кусок, как вдруг Мик, у которого тряслись плечи от едва сдерживаемого хохота, схватил его за запястье.

Синие глаза с детским недоумением и испугом вопрошающе воззрились на Мика; горестный рот безвольно приоткрылся.

– Ты чего, Мик? – удивился Тим.

– Ну ты, приятель, и жрать горазд. Как тебе мой сандвич с колбасой? Или слупил и даже вкуса не успел почувствовать, а?

Тим закрыл рот, и его левую щеку снова прорезала тонкая морщинка. Он в замешательстве смотрел на Мика, предчувствуя недоброе.

– Да нормальный сандвич, Мик, – медленно произнес Тим. – Вкус немного другой, а так нормальный.

Мик захохотал, а в следующее мгновение уже все корчились и плакали от смеха, от рези в боках сгибаясь в три погибели, хватая воздух ртами.

– Черт, Тим, ну ты полный дебил! Гарри считает, что ты стоишь шестьдесят центов, а я ему сказал, что цена тебе не больше десяти, и сегодняшний случай подтверждает, что я прав. Больше десяти ты не стоишь, чувак!

– Да что случилось-то? – растерянно спросил Тим. – Что я сделал? Мик, я и сам знаю, что мне мозгов не хватает. Честно!

– Тим, если колбаса в твоем сандвиче на вкус не колбаса, на что она похожа? – скалился Мик.

– Ну, не знаю… – Натужно соображая, Тим сдвинул золотистые брови. – Не знаю! Просто другая на вкус, и все.

– Так посмотри, что у тебя в хлебе лежит, да повнимательней.

Тим суетливо раздвинул две половинки недоеденного сандвича. Последний кусок колбасы, на вид склизкий и липкий по краям, был расплющен до неузнаваемости.

– Понюхай! – велел Мик. Отирая слезы тыльной стороной ладони, он окинул взглядом своих безудержно хохочущих дружков.

Тим поднес остатки сандвича к носу, ноздри его затрепетали. Опустив руку, он недоуменно уставился на товарищей по бригаде.

– Я не знаю, что это, – жалобно произнес Тим.

– Экскремент это, бестолочь! – с отвращением выпалил Мик. – Черт, ну ты и тупица! Так и не понял, что это, даже после того, как понюхал?