Тим Бёртон: Интервью: Беседы с Марком Солсбери

Вспоминаю, как на студии меня спросили: «Не нужен ли здесь, в конце, отец»? Я подумал: «Это уж слишком сахарно, слишком упрощенно». Мы с Джоном оба решили: «Нет, мы не собираемся посадить Кристофера Ли за стол, чтобы он сказал: «Передай мне индейку»...» И хотя меня не покидает ощущение, что ничего никогда до конца не разрешить, нам нужно было дать какую-то концовку. Вот почему было важно сделать именно так. Это выглядело естественным, казалось правильным.

Я говорил об этом с Хеленой, и она упомянула как раз то, о чем я думал, когда мы отправились навестить мою маму накануне ее смерти. Я мало с ней общался последнее время, и мы поехали в ее маленький домик на озере Тахо. И там я увидел афиши своих фильмов, что меня ужасно тронуло: мы почти утратили связь друг с другом, но она при этом, безусловно, следила за моей работой. Что ни говори, а подобные вещи окрыляют.

Хотя Бёртон нередко конфликтовал с советами по классификации фильмов и киностудиями, не соглашаясь с их оценкой степени мрачности своих картин, он сказал, что «Уорнер бразерс» не выражали никакого беспокойства по поводу тона «Чарли», да и то, как сыграл свою роль Депп, не было сочтено слишком странным или жутким для фильма категории PG.

Подобное беспокойство обычно приключается еще до начала съемок и не имеет под собой реальных оснований. Помню одну реплику Вонки: «Победит наименее ужасный из детей», которая их обеспокоила: достаточно ли она политкорректна? Надо сказать, что именно в ней суть всей книги. Вот такие мелочи. Впрочем, во время съемок не было никаких придирок, вообще ничего — напротив, мне оказывали всяческую поддержку. Трудно понять, что люди находят жутким, а что нет. Вспоминается, как после просмотра «Бэтмен возвращается» мнения зрителей разделились ровно пополам: пятьдесят процентов считали, что продолжение — более «светлый» фильм, чем первый «Бэтмен», а пятьдесят процентов полагали, что, наоборот, второй фильм более мрачный. Мне это тогда показалось очень странным, поскольку скорее характеризовало состояние умов людей, чем мои фильмы.

Мы не добавили, по существу, ничего к тому, что есть в книге, возможно, там кое-что получилось даже хуже и вызывает больше вопросов. Может быть, кто-то скажет, что сцена с белками слишком бьет по нервам. Но знаете, сцена с белками в нашем фильме соответствует подобной же сцене в книге: достаточно взглянуть на рисунок в первом издании, где белки буквально сбрасывают девочку в дыру.

У меня всегда были проблемы с классификацией фильмов: такое ощущение, что у совета, который этим занимается, какие-то двойные стандарты. В одних фильмах можно отрезать голову персонажу, в других — нет. Понимаете, о чем я говорю? По-видимому, мне, в соответствии с этими стандартами, позволено меньше, чем другим. У меня всегда было ощущение, еще со времен «Франкенвини», что они, узнав о съемках моего очередного фильма, тут же помещают его в категорию «вызывает беспокойство»: «Сейчас он, возможно, ничего такого предосудительного и не делает, но вполне способен сделать...»

«Труп невесты»

С тех пор как Бёртон закончил съемки «Кошмара перед Рождеством», он не прекращал поиски проекта, который дал бы ему возможность снова вернуться к покадровой мультипликации. Однако за прошедшие годы анимационный ландшафт сильно изменился, главным образом вследствие усложнения компьютерной графики. На переднем крае оказалась анимационная студия «Пиксар», основанная в 1986 году Джоном Лассетером, Стивом Джобсом и доктором Эдом Кэтмаллом, чьи первые шесть фильмов — «История игрушек», «Жизнь жуков» и «История игрушек 2», поставленные Лассетером, «Корпорация монстров», «В поисках Немо» и получившая «Оскара» «Невероятная семейка» Брэда Бёрда не только собрали по миру более трех миллиардов долларов, но и еще дальше увели Голливуд в сторону от традиционной мультипликации с ее целлулоидной заготовкой.