Тим и Дан, или Тайна «Разбитой коленки»

— Не печалься, друг мой лихой, — сказал Водяной, заводя Лиходеича в свой просторный дом, сделанный из ракушек и переливающихся на солнышке самоцветных камушков. Разговор пришёлся на время молодой луны — Водяной выглядел юно, будто не тысячу лет ревматизм в болоте зарабатывал, волосы его блестели, как трава после дождя, сочно. — Посидим, водочки выпьем, пока мои деточки, мои русалочки, омутницы, водяницы, шутовки-озорницы, мавки, берегини все ручейки, речушки, болота, озёрца не проплывут, на дно не заглянут. Обязательно отыщут Тимочку, мальчика славного, лешачка юного.

Никакие напитки в горло Лиходеичу не лезли, так только, мочил усы в ракушке, наполненной прозрачной горечью. Водяной постарался ему пиявок на лоб пришпандорить, чтобы кровь вместе с мыслями тяжёлыми рассосали. Но леший стараний дружеских не заметил, сгрёб гладких червяков с лбища и в рот их себе отправил — как огурцами похрустел, а вкуса не почувствовал.

Через час, наверное, юная русалка подплыла к окошку и сказала, что видела мальчика на Безымянном озере. И Лиходеич с Водяным по указанному адресу бросились, не допив.

…Тим сидел на камне, погрузившем тяжёлый живот в ленивую воду. Мальчик заворожено наблюдал за небольшой чёрной лебедью, которая скользила по воде и, капризно изогнув шейку, не отрывала взгляда от свого отражения в серебристой ряби. Пять зелёных с переливом волосков росли на её бархатном лобике, как корона. Лиходеич чуть не заплакал, тронутый её грациозной красотой, но тут же он, умеющий понимать настроение и муравья, и ели, и дятла, почувствовал, что лебёдушка-то это не проста. Весь лес молчал, равнодушно отвернувшись от красавицы. Понял он, что вокруг никто не любит эту птицу кроме его мальчика. Да и на самого мальчика Лес не без осуждения смотрит.

— Фью, — присвистнул Водяной, морщась и переступая в луже, которая всегда натекала под его ногами. — Знаешь ли ты, кто эта лебедушка?

Лиходеич покрутил косматой головой.

— Это Обида, Птица отчаяния. Почему так смотрит на неё Тим? Кто его обидел? Почему его одолела печаль?

Ничего не говоря, Лиходеич скинул с себя тёплый заячий тулупчик, с которым не расставался в последние дни — никак не мог согреться, видать, из-за холодных думок, и накрыл им неподвижного Тима. Так на руках и отнёс дитё домой на печку.

Пока Лиходеич суетился возле мальчика, с ложечки выпаивая ему отвар зверобоя и мелиссы, он заметил, что глаза его кровиночки странные, невидящие, будто чёрным крылом лебедь заслонила от него белый свет.

И только на следующее утро Тим проснулся молодцом. Лиходеич подсел к мальчику, запустил пухлые ладошки в светлые, словно из золотых ниток свитые вихры, и попросил:

— Тимошенька, мальчик мой, расскажи про свою кручину.

— Разлюбил я Лес, дедушка Лих, — отвернувшись к стенке, ответил мальчик. — Как я тут оказался? Зачем? Почему здесь других детей нет? Скучно здесь. Ни с кем говорить не хочется. Мне здесь тоскливо, потому что я будто слышу — кто-то и обо мне тоскует, ищет меня, зовёт. Я ещё кого-то любить должен, но не вижу — кого. Где мой дом? Где мой друг?

— Это в Лесу-то ты заскучал? На Лес обиделся? — Испуганно спросил Лиходеич. — Да как же ты сказать это смог? Ведь Беда ждет того, кто про Лес плохо скажет. На Лес нельзя обижаться, он не при чём, что ты в нем живёшь. Как же тебе ни с кем говорить не хочется, милый? Так и Дар Речи потерять можно. А ведь этот Дар — самый важный. Дар Зрения и Дар Слуха — это Дары Удовольствия, но Дар Речи — это Дар Даров. Только благодаря нему можно найти Общий Язык и с Лесом, и с Добротой, и с тварью любой. А если Общего Языка не находишь с теми, с кем живёшь, не найти и Свое Место В Жизни. Без любви к тем, кто рядом, не узнаешь себя, не найдёшь себе Места. Вот так, да-а.

— Своё место в жизни, хм, — пожал плечами Тим. — Вот я стою, — мальчик спрыгнул на пол и топнул голой пяткой по мытой половице. — Это мое место. Меня никто не толкает. Я и так на своем месте. Что ты мне всякие скучные вещи говоришь?

— Придет время, поймёшь, — вздохнул Лиходеич, испуганно глядя на Тима.

— Ты лучше скажи, где мне друга найти? У всех есть братья, а где мой брат? Я брата хочу, — с тоской сказал Тим, нахмурив крутой лоб, светлый вихор упал между бровей.

Лиходеич тулупчик на груди комкал, слушая, а сердце у него будто «солнышко» на турнике крутило — переворачивалось.

В это время в окно громко заколошматили, словно кто-то гвозди вбивал. Лиходеич отворил раму дрожащей рукой, в комнату влетел Ворон и, тормозя, процарапал стол.

— Привет-буфет жильцам, — растопорщил перья. — Ну, Лиходеич, двенадцать лет прошло час в час, минута в минуту после нашей встречи — помнишь? Пора должок возвращать! Через три дня господин Ний ожидает вас. Торжество будет громкое. Да, лих человек, про фиолетовый флакончик не забудь, смотри! Я надеюсь, он уже доверху полный, м-м? Вопросы есть? Нет. Ну и привет-буфет вам, до скорой встречи.

Ворон повертел клювом из стороны в сторону и вылетел в окно. А Лиходеич упал лицом в ладони ни жив — ни мертв.

— Дедушка Лих, — потеребил его мальчик. — О чём это Ворон говорил?