Time never forgets (СИ)

— Вот и славно, — вздыхает Хейли, не желая прекращать разговор, ведь тишина будет только ещё больше угнетать. — Озборн Энтерпрайз ведь занимается передовыми технологиями? — она помнит, что Гарри — сын Нормана Озборна, а следовательно в силу своих неплохих умственных способностей должен понимать, что к чему в такой большой компании.

— Что-то вроде того, — Гарри наконец чувствует себя комфортно, прекрасно понимая, о чем будет говорить. — Отец постоянно контролирует рынки финансов и старается всё подгонять под себя. Честно, звучит странновато — но это правда. Он даже периодически пытается забрать кое-какую долю у бизнеса Старка, да вот только железяка по жизни жадничает.

— Железяка? — чуть изумлённо спрашивает Хейли, но тут же заставляет себя натянуто улыбнуться — не стоит вызывать лишних подозрений.

— Ну, я лишь повторяю его слова, — пожимает плечами Озборн. — Как по мне, Железный человек не так уж и плох, хотя и крайне резок.

— Возможно, — девушка смотрит вдаль, мысленно сравнивая мнение Озборна со своим собственным, ведь она, в сущности, общалась вполне прилично с мистером Старком и в прямом смысле живёт с ним под одной крышей.

— Знакома с ним? — с любопытством спрашивает Гарри, глядя в упор. Хейли отмахивается:

— Не-а, — специально тянет слово, надеясь таким образом убедить Озборна в том, что она не врёт. — Хотя было бы занимательно, — вздыхает, задумчиво поднимая глаза на небо.

— Согласен, — Гарри аккуратно открывает дверь перед ней и бережно придерживает, давая Хейли возможность зайти в кафе. То самое, в котором она обычно ждёт Хэппи, и где ранее они с Питером занимались физикой.

Как же она скучает по этим временам.

— Значит, карамельный латте и чизкейк? — спрашивает Озборн, подходя к стойке.

— Именно, — усмехается Хейли, прогоняя вновь появившуюся печаль.

Озборн заказывает и забирает их перекус, в то время как она присаживается за столик у больших окон во всю стену. Ламповая атмосфера здесь всегда расслабляет и позволяет немного уйти от городской суеты.

— Как, кстати, поживает твой ротвейлер? — спрашивает, когда парень ставит на стол два кофе и чизкейк, а затем присаживается напротив.

— О, Кэрри прекрасно отъедается в апартаментах в башне, — довольно отвечает Озборн, потирая ладони. — Если хочешь, можем потом вместе его выгулять, — предлагает, в душе надеясь, что Хейли согласится.

— Не откажусь, — он мысленно ликует. — Давно близко не контактировала с собаками. Тем более порода интересная, — девушка говорит правду, ведь в сущности любит собак больших пород, а также котов. Особенно диких.

— Есть такое, — Гарри отпивает немного своего кофе и заглядывается на девушку. — Сложноватая правда, но в воспитании это даже…

Хейли перестаёт его слушать, глядя за окно. Таящий снег, грязная улица, а ещё застывший парень на другой стороне.

Она роняет вздох, понимая, насколько ужасен этот самый момент. У Паркера лицо не выражает почти ничего: лишь грусть, да лёгкое непонимание. Хейли чувствует прилив почти такого же чувства, а вдобавок и тихого ликования.

Это почти повторяет то, что она могла ощутить, услышав тот их разговор за поворотом.

Пусть Питер знает, что теперь всё не будет, как раньше.

И Питер прекрасно понимает это, лишь не хочет слишком сильно думать. Но он замирает, будучи неспособным оторвать глаз от своей бывшей лучшей подруги и Гарри Озборна, который что-то воодушевлённо рассказывает ей.

И она поворачивается к нему спустя пару секунд, словно его, Питера, здесь вовсе и нет.

Что-то внутри Паркера обрывается с треском.

***

День проходит хорошо, Кэрри оказывается замечательным псом (полное имя которого — Кэррингтон, и тяжело понять, откуда такое имечко выудил Гарри, но Хейли в целом это не особо волнует). Да вот только в районе пяти на девушку плавно накатывает головная боль, что со временем перерастает в повторную пульсирующую мигрень, из-за чего её почти сразу забирает Хэппи, так удачно оказавшийся рядом, хотя она ему и написала забрать вообще глубоким вечером, точно сказав где она и с кем.

На базе Мстителей прохладно, и её встречает приятная тишина, которая бы в любой другой момент порадовала её, но сейчас для таких вещей ей слишком плохо.

Мигрень миллионом фейерверков взрывается где-то в правом виске. Хейли недовольно морщится, едва-едва касаясь пальцами уголка глаза. Единственное желание — сжаться в комок и молиться о том, чтобы это кончилось.

Головные боли всегда казались чем-то жутковатым и неуловимым, заставляющим невольно переключиться именно на эту проблему и сделать её ключевой в то самое мгновение. Всё остальное испаряется, а в голове лишь боль: колющая, неприятная, вырывающая из обычной жизни и слишком сильно привлекающая внимание, вынуждая забыть обо всём.

Такие вещи тяжело понять людям, что их ни разу в жизни не испытывали. Ссылаться на погоду сегодня бессмысленно: она точно знает, что на сто километров вокруг яркое солнце и ясная погода. Значит, это очередные всплески её неизвестной болезни.

Или до сих пор неизвестного прошлого.