Тимур — сын Фрунзе

— Хорошо, — сказал он тоном, когда под «хорошо» можно разуметь все что угодно, но не оценку. — Вылезайте.

Но Тимур чувствовал, что пилотирование прошло удачно, и поспешно оставил кабину. У самолета уже стоял Ярославский и показывал ему большой палец…

И вот контрольные полеты завершены. Все направляются в квадрат, выжидательно поглядывают на генерала. Олег Баранцевич и другие неудачники прячут глаза — кто досадливо мусолит в губах сухую травинку, кто мнет в пальцах папиросу, ожидая разрешения курить.

Но разрешения курить не последовало. Генерал был предельно краток, и разбор полетов свелся всего лишь к нескольким фразам:

— Как говорится, результат налицо: больше половины курсантов к самостоятельному вылету не готовы. Кто именно, думаю, говорить не стоит. Вижу, командир отряда и инструктор уже сделали в свои памятные книжечки нужные пометки… Верю, многие из вас скажут, что с инструктором получалось нормально, а вот с вами, мол, вышла заминка. Запомните: летчик, тем более военный летчик, а к тому же еще и летчик-истребитель, никогда, ни при каких обстоятельствах не должен теряться. Потеряется — потеряет свою жизнь. — Туржанский помолчал, нагнулся, сорвал зеленую травинку и, размяв ее в пальцах, понюхал и улыбнулся: — Летом пахнет. Значит, время еще есть, носы не вешать, а наращивать мастерство. На сегодня же мое решение таково: допустить к самостоятельным полетам курсантов Микояна, Фрунзе и Ярославского.

Ярославский, широко улыбаясь, покровительственно похлопал по спине приунывшего Баранцевича, ободряюще подмигнул остальным неудачникам.

Туржанский тут же приказал:

— Механик! Берите мою машину и доставьте на предварительный старт «Ивана Ивановича Пескова». Да красные вымпелы не забудьте установить!

«Иван Иванович Песков» — обыкновенный мешок с песком. Его незамедлительно привезли, и механик со знанием дела приторочил балласт ремнями к заднему сиденью. А потом к плоскостям прицепил алые лоскутки: совершается первый самостоятельный полет — дорогу новорожденному летчику!

Туржанский оглядел небо — ослепительная осенняя синь! Он удовлетворенно кивнул и сказал командиру отряда:

— Начинайте…

Первым вылетел Степан Микоян. Тимур, провожая взглядом уходящий в безоблачную вышину самолет, восторженно думал: «А он там один! Свершилось, Степка, свершилось!»

Сделав два круга, Степан Микоян завершил первый самостоятельный полет безупречной посадкой.

Тимур бежит к ограничительным флажкам и, первым стиснув руку товарищу, сноровисто занимает его место. А Степан, с трудом сдерживая рвущуюся наружу улыбку, рубит шаг, подходит к начальнику школы:

— Товарищ генерал, курсант Микоян выполнил первый самостоятельный полет на самолете У-2. Какие будут замечания?

Туржанский, поздравив его, оценил полет и посадку высшим баллом — «отлично».

Тем временем Тимур придирчиво осмотрел приборы, тронул ручку управления — элероны послушно шевельнулись, поводил секторами, взялся за шланг переговорного устройства, но тут же оставил его в покое: «Не с Иваном же Ивановичем Песковым говорить! Он малый покладистый, будет сидеть смирно». И, доложив о готовности, стал ждать разрешения на взлет.

Туржанский вспомнил мастерски выполненные Тимуром развороты, но все же напутственно предупредил:

— Во всех случаях крен не более тридцати градусов. Понятно?

— Слушаюсь! — спокойно ответил Тимур.

Дано разрешение на взлет, и Туржанский случайно остановил взгляд на лице Коршунова — застыл каждый мускул. Генерал понимает душевное состояние инструктора и тепло думает о лейтенанте: «Беспокоишься? Что ж, хорошее беспокойство. Наверно, так же волнуются отец и мать при первых шагах своего ребенка… Но тебе, лейтенант, волноваться сегодня нечего — Тимур совершит свой первый самостоятельный как надо. Ручаюсь».

Получив разрешение, Тимур мысленно твердил себе: «Спокойно, Тимка, вот он, долгожданный час, о котором ты мечтал… Сам!» Вырулив на линию исполнительного старта, поднял руку. Острый взор, казалось, насквозь пробил прозрачный козырек и впился в синюю фигурку стартера. Тот махнул флажком: путь свободен, взлет разрешен. Сердце учащенно забилось, но руки тверды, действуют уверенно, споро.

Мотор, взвихрив небольшое облачко пыли, заработал гулко и ровно. Алые лоскутки на плоскостях крылато затрепетали. Самолет быстро набрал скорость и оторвался от земли.

Сделав первый разворот, Тимур наметил ориентир.

«Все в порядке — скорость… высота… направление…» И душевное ликование свершившегося: «Сам… без инструктора!»

Обозревая пространство с зеленовато-бурой цепью гор, выпуклой по горизонту ширью моря, необъятным размахом синего неба, Тимур не выдержал и запел:

Орленок, орленок, взлети выше солнца…

В тот же день на вечерней поверке командир отряда перед строем курсантов зачитал приказ по авиашколе:

— «За отличный самостоятельный вылет на самолете У-2 курсантам второй эскадрильи Микояну Степану, Фрунзе Тимуру и Ярославскому Владимиру объявляю благодарность… Начальник школы генерал-майор авиации Туржанский».