Тимур — сын Фрунзе

— Лейтенанту и мне шлемофоны! Подготовить машины к запуску.

— Есть!.. Есть! — откликнулись Менков и Шустов.

От капонира к капониру перебросился говорок: «Тимур Фрунзе вернулся, комэск 1 будет проверять его технику пилотирования!»

В сущности, обычное это дело — проверка новичка командиром. Но в данном случае она заинтересовала многих, и все, кто оказался поблизости, потянулись вслед за двумя «яками» на взлетную.

Передав свою шапку Менкову, Тимур надел шлемофон и старательно застегнул ремешок. Шел и подбадривал себя: «Спокойно, Тимка, все должно быть на высшем уровне!» — однако чувствовал, что волнуется, и не мог понять почему. Такого состояния он не испытывал ни в авиашколе, ни в запасном полку на переучивании. «А может, и меня подсек тот самый «психологический вывих» после вчерашней передряги? Как там ни смотри на этот внезапный эксперимент, а факт остается фактом — оценивать мое летное мастерство будет фронтовик-краснознаменец! И конечно, он желает убедиться: можно ли мне доверить перегон новой машины?»

А рядом, у самого плеча, возник ободряющий полушепот:

— Ты, товарищ командир, не сомневайся — машина на все сто! Что мотор, что рули, та же аппаратура — все в норме и режиме, лучшего желать не надо.

Нашептывал Менков, и Тимур почувствовал прилив благодарности к этому кряжистому парню с добродушным лицом.

— Тебя как звать-то?

— Дмитрием. Можно и просто Димкой.

— Спасибо, Дима, за теплое слово. Я и не сомневаюсь в машине.

Когда самолеты замерли на предварительном старте, к Тимуру подошел Кулаков и сказал только три слова:

— Вы мой ведомый.

— Понял.

Перед посадкой в самолет Иван Шутов предупредил:

— Будь внимателен: Кулаков постарается оторваться и зайти твоему «яку» в хвост — конек его! Не отставай, повторяй все его маневры. Замешкаешься — проиграешь.

— Все ясно, Иван. И будь уверен, сегодня — именно сегодня! — я постараюсь быть, как никогда, бдительным и по дать ему зайти в хвост… — Вспомнив качинский эпизод в зоне, улыбнулся: — Один черноморский ас однажды попытался попугать меня — на бреющем уполз восвояси… — И оборвал себя: «Расхвастался! Смотри, чтоб тебя не посадили на брюхо…»

Стартер отмахнул флажками сначала ведущему — истребитель стремительно взлетел в мглистое небо, а через двадцать секунд ведомому.

Тимур начал выводить обороты до взлетных. «Як» знакомо вибрировал, как бы выражая нетерпение, и начал разбег. Второй бело-голубой красавец устремился вперед и, быстро набрав высоту, пошел по кругу, пристраиваясь к лидеру.

Внизу собравшиеся, запрокинув головы, выжидательно наблюдали за первым полетом Тимура Фрунзе над аэродромом, изредка роняя, как им, наверно, казаке», глубокомысленные реплики:

— Ретиво взлетел.

— Старается!

— Они что — так и будут носиться по кругу?

— Кулаков сейчас покажет ему свой «круг»! — пообещал старший сержант Шустов.

Не успел вспыхнуть смешок, как ведущий истребитель, истошно взревев, полез вверх и потащил за собой ведомого, словно тот был прочно-напрочно приторочен к нему незримыми путами.

— Что я говорил! Кулаков есть Кулаков! — возликовал Шустов.

Все примолкли и, затаив дыхание, продолжали наблюдать за вихревой метелью из двух больших снежинок.

Кулаков с горки, перевернув машину через крыло, устремился вниз, норовя уйти от своего ведомого, но не тут-то было. Тимур в точности повторил маневр комэска и снова оказался у него в хвосте. Иван Шутов в восторге хлопнул по спине механика комэска Шустова:

— Вот так, кедровые шишки! Смотри, старшой, как выписывает вензеля мой ведомый! Так держать, Тимур!

А там, наверху, продолжалась головокружительная карусель. Истребитель Кулакова срывался в пике и с диким ревом выходил из него, вытягивая, словно свою голубую тень, второй истребитель.

Пятнадцать минут не стихала имитация воздушного боя, и возгласы на земле были уже иные:

— Где он учился?

— Качинец.

— А, ясное дело! Оттуда почти все наши асы вылетели.

— Неужели комэск не оторвется?

— Комэск твой уже идет на посадку…

Тимур понял: экзамен выдержан. Хотелось вздохнуть, немного расслабиться, но он не мог сейчас этого сделать — всем своим существом слился с машиной и мчался следом за ведущим напрямую, где впереди на белом фоне глянцевито поблескивала укатанная полоса и темнели крохотные фигурки людей. Он отжал ручку от себя и начал привычно отсчитывать метры падающей высоты. Зрение охватило все пространство, и казалось, что не самолет снижается, а белая земля с каждым мгновением приближается, спешит ему навстречу. Теперь ручку надо постепенно выбрать на себя…

Отсчитан последний метр. Тимур еще раз мягонько-мягонько подтянул послушную ручку, и в следующее мгновение колеса коснулись бетонки и покатились, сухо шурша.

Кулаков спрыгнул с крыла, расстегнул ремешок шлемофона, сбросил на руки Шустова парашют и, заложив руки за спину, стал дожидаться Тимура. А тот, даже здесь, на земле, скопировал манеру прыжка комэска и, подбежав к нему, сияя глазами, вскинул руку:

— Лейтенант Фрунзе полет закончил. Разрешите получить замечания?