Тина

Как-то озабоченно спросила: «Жениться не предлагает?» Так удивилась вопросу. Я стала ей растолковывать, что у мужчин и женщин при знакомстве наблюдается несовпадение мотивов. У женщин любовь и замужество на первом месте. Сказал «а», говори «б». А у мужчин на первом месте секс и практическая польза, а женитьба где-то на последнем, поэтому браки у них сексуальные, а разводы все равно социальные. …Мы разные, очень разные. Приведу пример. Случай со мной произошел. Подхватила я воспаление легких. Врача на дом вызвала. В то время грипп свирепствовал, специалистов не хватало. Вечером пришел ко мне очень молоденький доктор, может быть даже студент-практикант. Я спокойно расстегиваю халатик, приподнимаю комбинацию, зная, что врачам все больные на одно лицо, а молодой человек замер с широко раскрытыми глазами и даже дышать перестал. Мне пришлось строгим голосом привести его в чувства и заставить прослушать хрипы в легких. Не могу себе представить, чтобы я вошла в ступор при виде голого мужского торса. Мы – животные разной породы.

Так не стала вникать!

Тина многократно спасала Артура во всех его авантюрах. Вечно у него было рыльце в пушку. Без нее он загремел бы под фанфары не только из ВУЗа. Я возмущалась, мол, кого ты предпочла, какой тебе резон мараться? И уходя, демонстративно хлопала дверью нашей комнаты… Та еще была парочка!

Позже выяснилось, что женат. Я догадывалась, но не была уверена, поэтому в наших с Тиной размолвках не могла этот факт использовать как главный козырь против Артура. Замечала, что встречался он с ней как-то все впопыхах, со всякими предосторожностями, с оглядкой. Мужики вообще хитрецы, но некоторые особенно… Ему льстило ее внимание, а у нее, скорее всего, было удовлетворение от полезности ею содеянного. Вот такая она незримая сила ее судьбы… или характера: вынашивать мечту, а потом отдавать в чужие руки да еще и помогать кому-то претворять ее в жизнь.

И от таких «несчастненьких» у Тины отбоя не было. Ажиотажным спросом пользовалась. Видно было в Тине что-то такое, что их притягивало к ней. Ее безграничное великодушие? Умела без ложной жалости посочувствовать, помочь. Создавалось впечатление, что она не себе принадлежит, а тем, кто хитрее или сильнее ее характером. Ну, так хотя бы ценили. Как бы не так!

«И почему я недолюбливаю Инну без всяких на то разумных объяснений? Ей бы только скандальчик свеженький. Да и старый, засушенный сгодиться за неимением лучшего. Эти ее эмоциональные качели… Ой, что-то я сразу настроилась на недоверие, нехорошо это как-то. С душой ведь рассказывает», – одернула себя Жанна.

– И где Тина успела научиться переносить свою и понимать чужую боль? Я тебе все это к тому говорю, чтобы ты поняла, что не ценила Тина себя, имела уважение только к чужим страданиям, винить могла только себя. Странная она. С какой-то… неразвитой грацией души. Мне казалось, что ее наивность могла соперничать только с легкомыслием. Может, это у нее шло от простоты, которая, как говорится, иногда бывает хуже воровства. Еще классики Островский и Горький об этом нас предупреждали. Чем еще могла я объяснить ее поведение?

С ее мягкостью жить бы ей вдумчиво, созерцательно и умиротворенно. А она на мои осторожные намеки, на ее будто бы неполноценность, спокойно реагировала: «Не считай меня скоплением скрытых комплексов, не думай, что я чем-то себя в жизни обделяю, я не страдалица; у меня все в порядке. Я уважаю каждого ровно настолько, насколько они того заслуживают. Не я им нужна, они мне, а это разные случаи… Это мой выбор». И голос ее при этих словах звучал весомо и холодно, будто я обидела ее. А я ей сердито отвечала, мол, ты сама до этого додумалась или кто подсказал? Кем ты себя позиционируешь в таких случаях?..

Она, конечно, глупышка, но не до такой степени, чтобы полностью раскрываться, понимала, что становится слишком зависимой от того, с кем была искренна. В таких делах не так-то просто довериться даже первому встречному. Но я не могла оставаться к ней равнодушной, для меня не было большей радости, чем видеть ее спокойной, улыбающейся. Из дружеских чувств я часто вмешивалась, пытаясь расставить в Тининой жизни все по местам. Я воображала себя ее спасательным жилетом. Жалко, ведь обманывали… Только разве слово со стороны в силах хотя бы как-то помешать кому-то идти своей дорогой? И если уж на то пошло, как я могла стать на чью-то сторону, если они оба были неправы? Один требовал незаслуженного, другая отдавала себя непорядочному...

«Кто бы мог ожидать от Инны подобной душевности! И ведь, похоже, не врет. Может, только совсем чуть-чуть привирает, – все больше и больше поражается Жанна.