Тина

И дружки его в тот памятный мне день поступили с ним гнусно: все нашептывали ему, втюхивали, «кружева плели», мол, положись на нас, подстрекали, а потом бросили его или намеренно выбрали жертвой. Потом увиливали, уклонялись от ответов, притворно удивлялись, говорили, что сам испортил все дело, не захотел уладить недоразумение, вот и пусть отдувался. А он успокаивал себя, мол, раз на раз не приходится. Будто вчера родился и не знал, что в таких случаях бывает. Болван. Ославил себя и Тину. Но даже этот случай не стал ему предостережением, не присмирел. До такого не достучишься. Впрочем, он всегда был неразборчив в друзьях. Водка подталкивала его к щедрости. Главное – выпить, остальное к ядреной фене. Когда есть бутылка, дружкам только свисни – они все тут, как тут, не задержатся, ни на минуту не опоздают. Кстати сказать, настоящая дружба – это если задаром, как у нас с Тиной, а не «клумба на потухшем вулкане любви».

Всыпали Киру тогда пятнадцать суток. Кто-то должен был ответить за пьяный бардак. А грозило два года.

Наведалась я к Киру в кутузку. Совесть мучила. Подумала: чем я рискую? Стыдно вспоминать. Мне с моей интеллигентностью и в этот обезьянник... Снедало раздражение, хотелось всех уничтожить… Как дежурный милиционер упивался властью надо мной, совершенно невиновной! Понятное дело: что ему мое очарование по сравнению с деньгами? Видно, привык только с подонками иметь дело. Вообрази себя Пушкина на свидании в современной тюряге…

А Кирка-гаденыш, продолжал упорствовать и глупо геройствовать. Все шутил, что иногда можно позволять себе легкий пофигизм, брать тайм-аут, чтобы не ходить на работу. И опять Тинка, не помня незаслуженных обид, кое-как уладила дело миром, вытащила его из тюрьмы, не отдала на расправу, спасла от позора на работе. Пролила потоки чернил и слез. Сдается мне, что сунула кому надо на лапу. Расскажи кому – не поверят.

А тут еще нарвалась на некстати заскочившего в милицию участкового. Он еще больше осложнил проблему. Начхать ему, паразиту, было на Кирилла, но деньги взял. Не исключено что и начальник получил мзду. Как же без соблюдения субординации? Не позволит же он, чтобы хапали за его спиной. Оно, конечно, если проблему можно решить деньгами, то это не проблема, а статья расходов… В общем, замяли одно дело и кое-как слепили другое. Пожалели Тину, мол, намучилась с ним бедная, не стали палки в колеса ставить. Поманежили-поманежили мужика, да и выпустили ей на поруки. А то, мол, он без ее догляду, еще не такое натворит, если начнет поступать по собственному разумению. И вот, помню, идем мы, стыдимся, с обеих сторон Кирку конвоируем, чтобы алкаши его не перехватили, потому что все «забегаловки» рядом, в шаговой доступности… Мы такие тихие, незаметные, повседневные, а он гордый, торжественный… Тфу! Жуть. Картина, достойная кисти великого художника!

В общем, сам жил в дерьме и Тину тащил на помойку своей жизни. Загубил ее бабий век. Бесполезно его было перевоспитывать. А… и пусть будет, как будет. Что делаешь глаза квадратными? Он же велик в своих амбициозных проектах! Он же взвинченный до предельного градуса гений, упоительный в своем эгоизме, величественный в своей… глупости. А как говорит? Сплошные алогизмы и речевая аритмия… И такой муж может позволить жене быть женщиной во всех проявлениях? Жить в семье, служа и молясь друг на друга? Что-то мне подсказывает… О Боже, ты мой праведный…

Тина всегда была первой и по сути дела единственной, к кому он мог обратиться за помощью. В такие минуты она для него была, как говорится, самое оно. Где насилие, там сразу проявляется нужда в других. Кир не исключение. Проходило совсем немного времени, и опять жизнь в их доме вертелась по тому же сценарию. Он, похоже, считал ее подвиги обычной дружеской взаимовыручкой без всяких там договоренностей и подсчетов, кто кому сколько должен. Только эта выручка в одни ворота попадала. Чаще всего он даже не звал ее, она сама прибегала и без лишних слов выполняла привычное.

Природное чутье, позволявшее Тине находить выход из любой ситуации, в таких случаях безотказно ей служило. Стойкий Робин Гуд в юбке. Воображала, что вступается за обиженного. Помню ее горящие комсомольские глаза, полные непролитых слез. Как же! Защищала его… воображаемое достоинство, не подозревая, что лишает муженька удовольствия лишний раз повыпендриваться. В общем безбашенный, независимый, свободолюбивый Кир продолжал глупо вляпываться в гадкие истории, а Тина виртуозно и самозабвенно помогала ему выбираться из самых немыслимых передряг. И все при делах! А он еще потом жаловался ей на чувства заброшенности и сиротства, которые еще с детства тлеют у него где-то на донышке души и периодически под влиянием жизненных невзгод вспыхивают жарким пламенем, распаляют и взрывают его и без того слабое сердце.