Тина

– А летом были добрые чистые дружеские объятья, прекрасный мир вокруг нас: цветущий луг, тихая речка… Гармония в душе и в природе, – вспомнила Инна. И улыбка замерла у нее на губах.

– …Я рассказываю тебе, эти подробности лишь затем, чтобы ты была снисходительнее к шалостям внуков и не долбила их за малейшую провинность. Это может отрицательно отразиться на психике детей и на всей их дальнейшей жизни, – сказала Аня.

– Охотно соглашусь с тобой, – ответила Жанна. – Я достаточно властная в семье. И с внуками не дрогнула. Но это касается только важных вопросов. Балую и ласкаю я малышей теперь много больше, чем своих детей.

– …Мне до сих пор грезится страна детства, наполненная чудесными предвкушениями. Сидишь, бывало на корточках перед грубкой, на огонь смотришь… мечтаешь, со своей планеты перескакиваешь на другие... У каждого было любимое место «обитания», допустим, секретный шалаш в лесу. Мне и теперь кажется, что личность рождается в детстве, в глубинке, в деревне, на печке, в созерцании.

– Отправляй малышей на лето в деревню. Этого достаточно.

– Теперь и в деревнях электричество, газ. Если только на хутор, на лесную заимку…

– Тоже сойдет.

– А мне и не мечталось… Тяжело было, – вздохнула Аня. – В детдоме я воспринимала мир людей трагически, считала его равнодушным, безразличным и даже враждебным, а став старше, сумела от него закрыться. Но ощущение хрупкости жизни и обостренное восприятие несправедливости осталось на всю жизнь.

– Все мы такие.

– Не то слово!

– До сих пор, периодически грустные картины всплывают в моей голове., никак не могу уйти от памяти детства. Разве такое забудешь? Слишком глубоко оно сидит, не истребишь. Мой коллега, который на пятнадцать лет меня моложе, как-то сознался, что почти ничего не помнит о школьных годах, а о дошкольных и того меньше. Потому что никаких потрясений не знал?

Лена грустно-ласково взглянула на Аню. Но та решительно запротестовала:

– В твоем раннем детстве не было поистине прекрасных лет, какие достались мне, поэтому ты счастьем считала даже короткие моменты радости. Разве можно ждать того, чего не знаешь? А я на контрасте жила.

– Человек с рождения запрограммирован на счастье, поэтому он всегда подсознательно его желает. И это непреложная истина, – ответила Лена. – От разговоров о детстве мне запах послевоенного черного хлеба почудился. Инна, ты помнишь пятидесятые годы? Хлеб развесной по три рубля буханка...

– У нас она ковригой называлась, – не спросившись, вклинилась Аня. – Такая большая, тяжелая, пахучая.

– Плохо пропеченная. Вкус детства: черный хлеб с солью и чесноком! А если еще и сальца бабушка-волшебница даст отведать… – Инна улыбнулась. – Очереди с ночи. А назад, если повезет, идем счастливые… самым коротким путем через лес, луг и речку… Сетки-авоськи с хлебом за спиной. Обнимемся и песни орем, хохочем! Прекрасные, невозвратные, безгрешные часы!

В этот момент у Инны было уступчиво-мягкое мечтательное выражение лица, знакомое только Лене.

– Я в очереди от запаха хлеба чуть в обморок не падала.

– Благородная городская и нищая деревенская бедность! – скривила губы Инна. – Тогда ты еще после детдома не окрепла: чахлая была, для деревенской жизни непригодная, личико бледненькое, тощенькое. Не досталось тебе розовощекого детства… А духом сильна была. Жить чужой милостью и суметь сохранить достоинство – это очень много!

Инна села на край матраса, скрестив свои точеные ноги и опустив голову на колени, и замерла, словно пораженная какой-то неожиданной мыслью.

– Да ладно тебе. Можно подумать, ты каждый день конфеты ела. Детдом больше в моральном плане труден. Не так, чтобы больно и обидно… горько было. А еда? Да Бог с ней. «Был бы хлебушко», – говорила моя любимая няня.

«Подруги готовы поддержать любую тему? А мне не хочется вспоминать свое детство», – подумала Лена, пряча в подушку разрываемый зевотой рот и ожесточенно растирая «замороженные» виски.

А Жанна вспомнила, как тетя рассказывала ей, уже взрослой: «На фронт попросилась. В деревне голодно было. Боялось не выжить. А в армии снабжение было хорошее». И я тогда подумала, что те, которые остались в колхозе, еще больший подвиг совершили. Как странно работает подсознание! Не поймешь, почему оно в данное время подбрасывает нам ту или иную информацию? Будто напоминает, чтобы не забывали.

Инна неожиданно громко расхохоталась.

– Вспомнила что-то веселое? Расскажи, – попросила Жанна.

– Я выпускной экзамен по русскому языку в четвертом классе вспомнила. О нем тогда вся школа шушукалась. Но это не моя, Ленкина тайна.

Жанна умоляюще посмотрела на Лену. И Аня к ней присоединилась. Лена вздохнула, но согласилась.