Тина ван Лигалон

— Пока на уровне полной несовместимости. Не знаю, насколько пострадал ребенок.

— И что ты собираешься делать? — решила вмешаться Тина. — Я же не могу так лежать еще четыре месяца?

— Четыре месяца нам ребенка не сохранить. И для инкубатора он и маловат и пострадал уже сильно. Я надеюсь подобрать препарат, чтобы вернуть Тину к прежнему состоянию. Было плохо, но не настолько.

— Что значит: «не настолько»? И почему мне только сейчас удосужились сказать что-то об этом? — возмущенно заметила Тина.

— Чтобы ты еще больше боялась? — резонно заметил Лао. — Мы и так делали все возможное, чтобы снизить вероятность отторжения ребенка!

— Лиде Креил, — вмешался Стайн, — специалист из Клиники Парентальной Генетической терапии на телекоме. Соединить?

— Давай.

Объемный экран с изображением мужчины, сидящим в кресле за большим столом, возник посреди операционной.

— Что случилось, Советник?

— Вард-конфликт.

— С полной несовместимостью? — мужчина отрицательно покачал головой. — Я уже объяснял Советнику Лао, что если это произойдет, мы ничем не сможем помочь.

— Почему?

— Потому что скачок происходит в одном направлении и не существует препаратов, позволяющих привести мать и ребенка снова в состояние «терпимости». Если ребенок достаточно большой, вынимайте и пытайтесь поместить в инкубатор.

— Ребенок сильно пострадал. Почти нет шансов, что это удастся сделать.

— Вы можете прислать анализы, или посмотреть сами. Ничего нельзя сделать. Любая попытка корректировать генетику, будет приводить к еще большему несоответствию. Потому что генетика вашей жены может меняться только «вверх», к еще большему усложнению, а генетику ребенка, чтобы он мог жить, нужно менять «вниз», к меньшему уровню сложности. И если вы помните, каждый следующий скачок будет только увеличивать разрыв.

— Креил, — позвала Тина, — Ну, значит так… — сказала Тина спокойно, только в следующий момент все утонули в ее боли. Лао мгновенно очутился рядом с ней, пристально глядя в глаза и пытаясь помочь справиться с эмоциями.

— Нельзя ничего сделать, девонька, — ласково говорил он.

— Я понимаю… страшно, что если бы я тогда отдала ребенка, скорее всего девочка была бы жива и… Марсель был бы жив! Многовато смертей, Лао.

— Тиночка, какой смысл себя мучить? Ты же ничего теперь не можешь изменить…

Резкая нота органа ворвалась в операционный зал, и следом за ней появился Лион. Стайн следовал за ребенком.

— Мама? — Лион подбежал к операционному куполу, явно пытаясь понять, почему Тина лежит в такой странной позе, опутанная многочисленными трубочками. Через секунду он уже стоял рядом с операционным столом, вертя головой и, как все тут же ощутили, прощупывая всех находящихся в зале людей.

— Стайн! УБЕРИ РЕБЕНКА! — тоном категорического приказа сказал Креил. — Я же просил отправить мальчика к Джону Гилу?

— Невозможно выполнить ваш приказ, Лиде Креил, — было видно, что робот окаменел в странной позе. — Я не могу преодолеть приоритет Лиде Лиона.

— Какой приоритет? У него нет никакого приоритета! — Креил посмотрел на робота, ставшего казалось меньше ростом.

— Не могу, не могу… выполнить… не могу…

— Креил, ты его так повредишь! — вмешался Лао. — Отмена приказа, Стайн. Просто оставайся здесь.

Они видели, как робот сразу замолчал и выпрямился, приняв обычную позу «смирно».

— Убери от мамы эти трубки! — Лион подошел к Креилу, телепатема органа была настолько сильной, что это начинало причинять боль.

— Лион, мама больна, я пытаюсь ей помочь. Никто не делает ей плохо, — попытался ласково сказать Креил.

— Ты делаешь ей больно! — возразил мальчик. — Убери трубки! — телепатема органа снова усилилась, причиняя всем уже сильную боль.

— Креил? — вмешалась Тина. — Сделай, как он просит.

— Ты с ума сошла?

— Сделай, как он просит! Отпусти нас!

— Тина, девочка сразу умрет. Ты это понимаешь?

— Она умрет в любом случае. Отпусти нас.