Тина

– Запричитала. В тебе погиб великий трагик? Набило оскомину твое нытье. Все пучком. Ты с другой стороны посмотри на наши проблемы. В какое интересное время нам выпало жить! На наших глазах происходят мощные исторические события! Представь себя в двенадцатом веке: время тянется бесконечно медленно, ты умираешь от скуки, – пресекла Инна Анино нытье.

– Ну да, живем как у Христа за пазухой.

– Посчитай, сколько машин стоит у твоего стоквартирного дома. Две-три? А остальные у кого? И это при том, что самые богатые, прихватив капиталец, как крысы с тонущего корабля убежали на Запад. У меня возникает зловещее предчувствие, что и остальные, наворовав, со временем туда же уберутся…

– Детей в Америке пристраивают, а сами умирать в Россию возвращаются.

Инна впилась в Аню настырным взглядом:

– И опять наступит серое равенство. Ни нытья и злобы, ни зависти и обид. Новый советский коммунизм!

– Тужилась, тужилась и родила. Галлюциногенная идея, – выдавила из себя Жанна и сконфуженно опустила голову.

– Вспомни брежневские времена: в магазинах пусто, а холодильники у всех забиты. Раньше на трассе в потоке жигулей иногда мелькали серебристые иномарки, а теперь среди иноземного разнообразия машин изредка и скромненько ныряют родненькие «ребята-жигулята», – сказала Аня.

– Дались тебе эти машины. Третий раз о них заговариваешь. Они мера благополучия? Мера – это тоже ограничение, – усмехнулась Жанна.

– Соприкоснулась с миром фактов, с идеологией, построенной на бесконечном потреблении, и подкосило надежду, которая в последний момент оказалась для тебя нереальной, вот и ругаешься до посинения. Кстати, если уж об этом зашел разговор, ты пытаешься объяснить очевидное, но при этом пользуешься агентурными сведениями подъездных бабушек, и, получая подтверждение своим мыслям и прогнозам, подлаживаешься под их умонастроения. Ну, а как они врут… Что они могут нарыть? Если только слухи сильно преувеличить. Прямой лжи они все же в основном стараются избегать… Что, еще не досыта наелась горьких истин? Не уходи от ответа. Сомнительное удовольствие слушать бездарное.

Понимаю, ты хотела бы единства мыслей и переживаний у мало, чем похожих друг на друга людей. Ты же знаешь, что в любом обществе существует определенный процент убийц, воров, пьяниц… Не суйся в область тебе не подвластную. И вообще, живи в режиме реального времени.

Инна сказала это только затем, чтобы подразнить Аню. А та подумала: «Наглая, напористая. И что Лена в ней нашла? Сходятся противоположности? Думает, что загнанная в угол превосходящей резкостью и дерзостью я отступлю? Я с таким же успехом и с той же непреложной категоричностью могу тебя облаять. Но не хочу. Живи!» Ане понравилась ее собственная смелость, и она незаметно для других улыбнулась.

– Аня не кори себя за терзающее душу уныние, а чтобы пополнить свою жизнь оптимизмом почитай Рабле. И все станет на свои места, – полушутя вставила Жанна, одновременно пытаясь осмыслить услышанное. – Бунтует душа? Расслабь напряжение нервов. Не бывает так, чтобы все без сучка и задоринки. Пытайся избегать неприятных встреч. Уклоняйся от стрессов. Старайся сохранять душу светлой и незлобливой. Ищи, в казалось бы, плохих людях крупицы хорошего. Тогда и им, и тебе будет лучше. Честное слово. Вглядись: мир добрый и прекрасный.

– И тогда она сумеет покорить реальность силой своих желаний, – «изнемогая» от приступа деликатности рассмеялась Инна. – Не проще ли, Аня, имплантировать тебе чип положительных эмоций? Дай знать, когда согласишься… – тут же наигранно скромно предложила она.

– Мы с тобой сильно расходимся в оценках и прошедших и текущих событий. В семьдесят первом у моей подруги родилась девочка с двумя пороками сердца. Ее поставили на очередь в Москве и через некоторое время прислали вызов на операцию. Учти, на бесплатную. А теперь у бедных родителей дети с такими дефектами годами ждут неизвестно чего. Доброты ли, чуда… Почему раньше наши врачи делали такие операции на сердце, а теперь они больных в Германию отправляют?

– Велика в тебе сила заблуждения и неверия. Опять хочешь перейти к делам нашим временно скорбным? Я склонна думать, что задыхаешься ты от злобы. Хочешь, чтобы жизнь была совсем без трудностей? Такого не бывает. Наша была вполне предсказуема и неинтересна. И все это семечки по сравнению с тем, что…

Аня занервничала:

– Я злая? Выгораживаешь олигархов и нуворишей?

– Случается, небрежно брошенное слово оборачивается вполне серьезной ссорой. И быть по сему?

«Все-то у нее на подтекстах и со стервозностью. Не усмиришь, все равно выскажет, что хочет. Ей бы на собственной шкуре прочувствовать мое…» – недовольно поморщилась Аня.