Тина

– Конечно, мы умели жить в небольшом промежутке дозволенного. Успокаивали себя словами Аркадия Хайта, мол, живем плохо, но интересно. И сейчас ими прикрываемся. Не следует тебе упускать из вида и то, что старики плохо воспринимают перестройку потому, что в большей степени принадлежат прошлому, чем настоящему. Вот и не приемлют ее, сварливо отталкивают. Она мешает помнить счастливый мир юности, молодости, иллюзий и надежд. Чувствуешь, как легко я соскользнула на преимущества юного возраста? Стареем, впадаем в детство, не так уж часто нам теперь удается испытать совершенно новые положительные ощущения. И удивляемся мы очень редко.

«В лице милая, добродушная беспомощность». Но поразило Инну то, что она каким-то непонятным образом не сливалась с обликом некогда умной, энергичной Жанны. «Она будто совсем другая… Это ничего не доказывает, – упрямо сопротивлялась Инна увиденному. – Где она настоящая? Может, студенческая активность – не ее характер, а временная дань моде? Я в школе средненько училась, а потом смогла многого добиться, потому что напористость была моей сутью, моим двигателем внутреннего сгорания. И амбициозность не в последнюю очередь направляла мои действия. Религия Жанну изменила?»

– И если такое случается, мы бываем неимоверно счастливы.

– Твоя правда, разлюбезная ты моя, мы у прошлого в плену. Для нас теперь жизнь – бег на месте, – поддакнула Жанне Аня.

– Прошлое на кладбище, – возразила Инна. – Как ты собираешься воспитывать в молодых бесстрашную готовность встречать любые трудности, стремление придавать смысл своей жизни, желание оказываться в эпицентре событий, а не на выселках, чтобы они составляли славу родины и утверждали ее достоинство, если у тебя самой нет предощущения прекрасного будущего? А оно есть, только ты его еще не видишь. Самым настоятельным образом советую задуматься над этим.

– Так ведь обидно. С детства нам твердили, что работаем на будущее и опять, когда все перевернулось, по телеку внушают, что потерпеть, подождать надо.

«И по кругу, и по кругу», – нервно передернула плечами Лена. (Разговоры мешали заснуть или ей хотелось посекретничать с Инной, а сокурсницы не угомонялись?)

– Я читала, что мудрый человек не тот, который стремится переломить ход истории, а тот, кто совпадает с ее течением.

– И при Гитлере? Опять чужие фразы? Они имеют ограниченную сферу применения. Или ты о конформистах? А к какой категории ты себя относишь? – властно обратилась Инна к Ане, тем самым еще больше упрочив собственное реноме. – Каков будет «наш ответ Чемберлену?» Как всегда в противовес?..

– Я запуталась, хотя мне открылось уже многое. Отсюда метания, паника, выхолощенность в душе и мрачность… Сломать, унизить, растоптать – чего проще? Мы живем между Фаустом и Мефистофелем. Страна стремительно нисходит в незримое. Ни гражданского общества у нас нет, ни светского, ни религиозного… Боремся, боремся. Все как на фронте, на передовой. А толку… Наши мысли парадоксально противоречивы. Не хочешь, а принуждаешься всей обстановкой, а встроиться не получается. Какая-то замороженность в нас, будто отсутствие присутствия…

– Окончен бал, потухли свечи?

– Я на все запустение смотрю со смесью горечи, презрения и иронии. Сколько лет нам ждать относительной стабильности, когда все наладится?

– Как только, так сразу, – рассмеялась Инна.– Господь в один день создал весну и надежду, и мы справимся.

– Трудно в абсолютно абсурдных условиях действовать логично.

– Взять бы шапку в охапку и бежать, бежать? Только логика жизни теперь другая.

«Опять Аня на нытьё сорвалась. Это уже как клеймо», – вздохнула Лена.

– Сижу я как-то у своей подруги Оксаны в гостях, а тут дочь к ней приходит. И все что-то недовольно бухтит, бухтит, – начала свой рассказ Жанна. – Чувствую, Оксана занервничала и говорит:

«Если бабушка плачется, тут все понятно – старость, но я не выношу, когда молодежь стонет! У меня тоже болели дети, не хватало денег до получки, муж был непутевый, возникала масса проблем на работе, но я же никогда не ныла, умела как-то выходить из положения. А теперь, когда вы выросли, я интересное хобби себе придумала, требующее от меня широкой эрудиции. Наверстываю то, что в молодости упустила по причине занятости. Или ты считаешь, что я должна тебя до пенсии содержать и нянчить?»

И тут ее дочь заявляет: «Я хочу быть личностью, а мне все мешают». «Кто все?» – спрашивает ее мать. «Семья, работа», – отвечает молодуха.