Тинтин и тайна литературы

Но это еще не все. Эрже и сам подвергался операции по «стиранию знаков». Что далеко ходить: само его имя (точнее, псевдоним) – плод двойной уловки, старое имя он «замазал», новое переиначил. Он взял свои подлинные инициалы (G. R. – от его настоящего имени George Remi – Жорж Реми) и переставил местами: R. G. или, если записать как читаются эти буквы во французском, «Эрже». Итак, он подписывался Herg'e[9]. То есть скрывался у всех на виду. Иногда Эрже «входил в кадр» в своих комиксах (так Хичкок снимался в эпизодических ролях в своих фильмах), но держался тише воды ниже травы, растворялся в толпе. Поначалу Эрже был невысокого мнения о своих работах, не считал их за настоящее искусство (кстати, в художественном училище он проучился всего один день). Позднее, когда некий критик назвал его «Король-Солнце комиксов», воодушевленный Эрже попробовал себя в «настоящей» живописи. Плоды творчества он показал куратору Брюссельского Королевского музея изящных искусств. Куратор, пламенный поклонник Тинтина, сказал Эрже, что эти работы никуда не годятся. Впоследствии, окрыленный тем, что современные художники типа Раушенберга и Лихтенштейна используют элементы комиксов в своем творчестве (кстати, Лихтенштейна Эрже коллекционировал), наш герой навестил Энди Уорхола и спросил: «Как, по-вашему, Тинтин – тоже поп-арт?» Вместо ответа Уорхол просто вперил в него глаза, бессмысленно улыбаясь. Последняя, незавершенная книга Эрже «Тинтин и Альфа-арт» (ниже мы рассмотрим ее более детально), полная сильнейшей саморефлексии, изобличает: автор жаждет, чтобы его восприняли серьезно, увидели в нем человека, который определенно разбирается в современном искусстве и рассматривает его концептуальные проблемы. Но также в «Тинтине и Альфа-арте» ощущается стремление разоблачить претенциозность и притворство, высмеять напыщенный истеблишмент, который никогда не причислял Эрже к «высоколобым».

А литература? Эрже рос на «бульварном чтиве». В зрелом возрасте осилил Бальзака и Пруста. Прочел даже Барта. Но никогда в жизни не претендовал на звание «писателя». И тут мы, словно Дюпон и Дюпонн, возвращаемся вспять, на кривую тропу, которую уже проторили, и догоняем собственный вопрос: «Должны ли мы теперь посмертно провозгласить Эрже настоящим писателем? Более того, великим?» Короткий ответ: нет, не должны. Ответ более пространный: мы должны провозгласить его кем-то поинтереснее, чем «настоящий великий писатель». Наши аргументы основаны на двух парадоксах. Во-первых, как мы отметили выше, в немудрящий детский формат комикса встроены искусные сюжеты и символы, темы и подтексты, до которых далеко большинству «настоящих» прозаиков. Если вы хотите стать писателем, изучите «Изумруд Кастафиоре», изучите внимательно. Эта книга содержит все формальные тональности литературы, все тайны литературного ремесла, причем удерживает их в «точке исчезновения» сюжета, на протяжении которого не происходит ровно никаких событий.