Тёмная половина

— Тад! Что ты делаешь? Что ты делаешь? — последовал короткий звук, словно выстрел игрушечного пистолета. Через мгновение Уэнди начала плакать.

А снаружи в кромешной тьме, воробьи, миллионы воробьев замахали крыльями, готовясь взлететь.

26. ВОРОБЬИ ЛЕТАЮТ

Когда Лиз закрыла дверь и оставила обоих мужчин наедине, Тад открыл свой блокнот и глянул на мгновение на его разлинованную страницу. Затем он взял один из отточенных карандашей.

— Я собираюсь начать с торта, — сказал он Старку.

— Да, — ответил Старк. Выражение страстного нетерпения заполнило все его лицо. — Это правильно.

Тад опустил карандаш на чистую страницу. Это был момент, всегда доставлявший наибольшее счастье — как раз перед первым ударом. Это была своего рода хирургия, в результате которой пациент почти всегда умирал, но вы все равно прибегали к ней. Потому что это было тем единственным, что вы могли сделать. Только это.

«Только помни, — подумал Тад. — Помни, что ты делаешь».

Но часть его — та часть, которая действительно хотела писать «Стального Мэшина» — запротестовала.

Тад нагнулся вперед и начал заполнять словами чистое пространство на бумаге.

СТАЛЬНОЙ МЭШИН

Джордж Старк

Глава I. Свадьба

Алексис Мэшин редко бывал эксцентричен, и для него иметь какие-либо эксцентричные мысли в подобной ситуации было чем-то небывалым, с чем он никогда ранее не сталкивался. И все же его вдруг осенило: «Из всех людей на земле — сколько их? — пять миллиардов — я могу стать единственным, кто будет стоять внутри свадебного торта со своим пистолетом-пулеметом „Хеклер и Кох“ в руках».

Он еще никогда так не кричал от радости. Воздух словно взорвался, но он бы не смог удержаться. Оболочка этого «троянского» торта была бы вполне реальной вещью, но внутри него можно было поместить тонкий слой гипсового изделия под названием «Нартекс» — типа высокосортного картона. Если он раздвинет этот ящик, то статуэтки жениха и невесты наверху торта, наверное, опрокинутся. Оболочка торта наверняка потрескается и…

Тад писал около сорока минут, увеличивая скорость по мере своего продвижения по бумаге, его сознание постепенно заполнялось образами и звуками свадебного вечера, который должен был завершиться столь сокрушительным, нокаутирующим ударом.

Наконец он отложил карандаш. Он слишком затупил его.

— Дай мне сигарету, — попросил Тад.

У Старка поднялись брови.

— Да, — повторил Тад.

На столе лежала пачка «Пэлл-Мэлл». Старк вытряхнул одну сигарету, и Тад взял ее. Ощущение сигареты во рту показалось ему чуть странным после стольких лет… слишком большая, что ли. Но все равно, ощущение хорошее. Ощущение правильное.

Старк чиркнул спичкой и дал прикурить Таду, который глубоко затянулся. Дым заполнил легкие старым безжалостным, но необходимым сейчас образом. Он почувствовал, почти незамедлительно, какую-то слабость, но это не меняло общего ощущения.

«А теперь мне надо выпить, — подумал Тад. — И если все это закончится тем, что я останусь жив, я сделаю это в первую очередь».

— Я думал, что ты бросил курить, — заявил Старк.

Тад кивнул.

— Я тоже. Что я могу сказать, Джордж. Я ошибался. — Он еще раз затянулся и выпустил дым из ноздрей. Он повернул к Старку блокнот. — Твоя очередь, — сказал Тад.

Старк нагнулся над блокнотом и прочел последний абзац, написанный Тадом; более этого читать не было никакой необходимости. Они оба знали, как должно идти повествование.