Тёмная Вестница (СИ)

Когда она закончила одеваться, то выглядела как цыплёнок, который надел перья петуха и стал неловко изображать петушиное пение, я не стала убеждать её снять этот ужас, она и так балансировала на грани истерики, хотя и пыталась это скрывать. В её ауре что-то двигалось, я пыталась рассмотреть получше, но как будто натыкалась на стену, через время придя к выводу, что это очень мощный старинный щит, современные щиты я видела и узнала бы, у них был схожий принцип работы, а у этого был схожий с современными эффект, но принципа я не понимала, мы не изучали такие вещи, а для самообразования в этой области у меня пока не было поводов.

«Наверстаем.»

Я повела её в один из тех ресторанов, о которых планировала написать в ближайшее время, мы пошли пешком, медленно, чтобы Никси не свернула шею на своих каблуках, которые она, похоже, надела впервые в жизни. Прошли через парк, вышли на набережную, я засмотрелась на плывущие по реке маленькие лодки с фонариками, в некоторых стоял на корме рулевой с длинным веслом, а пассажиры сидели на диванчиках под навесом в носовой части. Некоторые лодки были совсем маленькими, и в них вёсла держал мужчина, а женщины сидели напротив и наслаждались видом. Я неожиданно подумала о том, что хотела бы прокатиться в такой с Аланом.

«Лучше бы он был аферистом.»

Лучше бы тогда в поезде действительно искали его, лучше бы он был беден и безроден... Я бы сказала ему, что я тоже скоро стану бедной, и что мне совершенно нечего терять, рассказала бы ему про синий свитер, про демонскую кровь, про то, что мою старую жизнь сожрала стая красных бумажек, и я теперь совершенно, абсолютно свободна. Попросила бы научить меня его ремеслу, стала бы в этом хороша, мы бы вместе катались по Содружеству и обманывали весь мир, а в редкие моменты покоя и безопасности наслаждались бы тем, какие мы ловкие и удачливые, пили вино, целовались.

«Но он хозяин демонской крепости, Лейа. И его шрамы, скорее всего, получены именно там. И вряд ли они последние. У него есть обязательства перед семьёй, и они гораздо серьёзнее, чем мои. Мне нечего ему предложить... Или есть?»

Воспоминания о нашем разговоре в бархатном зелёном колодце вгоняли в краску, это было так глупо и неловко, что хотелось забыть об этом скорее, но я невольно конструировала в голове возможные варианты других исходов – что, если бы я сказала ему да? Что, если бы промолчала лишний раз, дав ему сказать больше? Что, если бы согласилась, а потом сказала бы, что думала, что это шутка, намного позже, тогда, когда поворачивать назад уже стало бы поздно?

«Всё плохо. Всё глупо и ужасно некрасиво, так не делается.»

Всё-таки эльфийский обычай просить разрешения на брак у родителей был очень мудрым – перед родителями не пошутишь, не соврёшь, не состроишь такое лицо, как будто делаешь одолжение. К родителям идут с серьёзными намереньями, с обещанием приложить все усилия, чтобы делать их дочь счастливой каждый день из оставшейся вечности.

«Как красиво. В какой книге я это вычитала?»

Я прочитала много наивных глупых книг, не имеющих ничего общего с реальностью, там все герои были красивы, все были молоды и одиноки, и все как будто всю жизнь ждали друг друга, и не имели других вариантов судьбы, и могли выбирать только из двух путей – смирить свою гордость, признаться в любви, позволить своему мужчине сделать всю работу, выйти за него замуж и стать счастливыми, или не идти на компромисс, закрыться в спальне и плакать, осознавая свою ненужность никому в целом мире.

«Как будто во всём мире вообще один свободный мужчина. И у всех женщин в мире только один путь – замуж. Какой бред, зачем я вообще это читала?»

Я вспоминала, как на первом курсе гребла беллетристику горами, дорвавшись до разноцветных книжек о любви после серых пансионских книг о дочернем долге, и радостно глотала одну за другой, лишь через время поняв, что они все написаны по одному шаблону.