Тёмное фэнтези, тёмная фантастика

Понял, что уже глубокая ночь. В зале было темно — только из спальни просачивался розоватый свет — торшер. Артём не придумал ничего лучше, как со стоном сесть, а затем и встать.

На голый живот налипли крошки и ворс — ковёр давно никто не пылесосил. Спина… Замёрзла.

Он включил люстру. Никого. Разминая себя руками и отряхиваясь, Артём глубоко дышал, уже не сомневаясь, что на сегодня компьютера — хватит!

Но на всякий случай опять обошёл всю квартиру — заглянул даже в туалет.

Точно — никого. На часах значилось — одиннадцать тридцать две. А от компа он отошёл… Хм. Надо же — провалялся почти час! Может, перенапрягся на работе?

Дневные заботы пронеслись перед внутренним оком: планёрка, заводской цех с макетным образцом, разборки с мастером участка, обед… Затем — снова КБ, с его старинными кульманами, и стариками за ними. И компами — за ними, используя всё богатство софта, работали молодые, ретивые. Нет, сам он уже ничего не чертил… Но по должности всё равно — регулярно проверял, как что идёт у кого. Шло, вроде, неплохо — только медленно. Да оно так, по-старинке, с проверкой и перепроверкой — и лучше. Надёжней.

Но вот устать настолько, чтобы видеть жуткие глюки, характерные, скорее, для фильма ужасов, он не должен. Может, поел чего не того? Тоже — нет. Что обед, что ужин — пресные, обычные. Борщ — он и есть борщ: что в котелке, что жена давала с собой подогреть на работе, что дома — в восьмилитровой кастрюлище.

Артём только теперь заметил, что застыл, как придурок, перед экраном компа, пялясь в черноту отключённого автоматом экрана… Он поёрзал мышкой. Экран возник — словно из небытия. Что за чертовщина сегодня… да и позавчера — с ним происходит?! Неужели это — наказание?

Тогда — почему оно опоздало почти на сорок лет?!

Может, показаться… врачу? Специалисту?

Он покачал головой — не-е-ет, он, может и псих — но псих пока вполне разумный. То есть — себе на уме. Его визит к психиатру обязательно какая-нибудь зараза да углядит! В крохотном городишке ни от кого не скроешься! Тогда коллеги замордуют приколами и насмешками!

Ощупав своё сознание придирчивым «внутренним оком», он подумал, что, конечно, по-идее, должен бы заметить что-то новенькое в Разуме… Но — ни фига не замечает. Разве что цвета на мониторе оказалось видно ярче и лучше, чем обычно… Но это — скорее всего от часового отдыха глаз…

Артём не придумал ничего умнее, как выключить оборудование, и отправиться в ванную — чистить зубы и мыться.

Спал хорошо — сам удивился.

Разбудила Ксения — несмотря на все её старания, повороты ключа в скважине гремели на всю квартиру. Но Артём продолжал лежать — они так «играли». Словно всё в порядке, и он мирно спит.

Ксения как всегда принесла что-то съедобное — он услышал скрип дверцы холодильника, и шум от загружаемых в него пакетов с продуктами. Отлично — а то этот борщ ему уже поперёк…

Но вот она закончила с делами, и зашла — он прикрыл глаза плотнее.

Как же, обманешь её!..

— Тёма!.. Хватит щуриться — я знаю, что ты проснулся. Вставай — десять минут восьмого!

— Ну как там, на работе? — «Тёма» всё же решил понежиться, потягиваясь. Время терпело.

— Да как всегда. Никто не умер — если ты об этом! — «мягкий и неназойливый» юмор жены лет двадцать как сидел у него в печёнках. Но — тут уж ничего не поделаешь! Кажется, все хирурги отличаются как раз таким. Плоским и примитивным. А ещё бы: ведь им-то как раз и нужен такой заслон — чтобы отгородиться от людских страданий и утрат… Иначе — если станешь сочувствовать каждому — точно спятишь!

— Ну и слава богу. — Артём поймал себя на том, что почти проворчал это, словно брюзгливый старикашка. Лежать почему-то расхотелось. Нет, так нельзя. Он сменил тон, — Там ещё остался…

— Да, я уже видела. — отозвалась супруга, вытаскивая массивное, но крепкое тело из платья, — Я им ещё пообедаю. А так — на работе перекусила… Так что — только спать!

Одевая носки, он вяло констатировал, что розовые трусики — скорее, трусищи! — жены вообще никак не откликаются в нём нигде — ни в душе, ни в… разных органах. Но дело, наверное, не только в привычке. И растянутой ночнушке.

Всё же она слишком… Большая. Рядом с ней он казался самому себе — недомерком. А ведь они одного роста. Только она на сорок кило потяжелее…

Отвернувшись к окну, он встал и натянул брюки.

— Возьми там, в шкафу — новую рубашку. Ту, голубоватую… — жена, уже в двух бигудях, откинулась на нагретую им подушку, — Ну, спокойного дня!..

— Ага. И тебе — сладких снов. — он задёрнул плотней занавес на окне, и вышел.

На кухне выяснилось, что в банке закончился растворимый кофе. Пришлось заварить чай.

Чая он не любил, но признавал — мозг тот встряхивает куда лучше. Так что оба бутерброда — с сыром и колбасой — смело им запивал, не забыв и сгущённое молоко: жена каждый день открывала новую банку. И сделать что-то с этим, как и с её неуёмным аппетитом, не представлялось возможным. Разве что побольше отъесть и отпить от всего, что она днём, проснувшись, и включив ящик, всё равно прикончит под тупые скандально-разборочные и свадебно-разводные передачи, которые Артём тихо ненавидел.