Тёмное пророчество

Рядом с ней стояла, подняв руки, Калипсо, словно застыв в нерешительности перед невидимым ткацким станком. Не сводя глаз с Лео, она едва заметно покачала головой, может быть, желая сказать ему «Не валяй дурака!». (Она частенько ему это говорила.)

Ближе всех ко мне оказался Литиерс. Рана у него на ноге снова открылась, и кровь пропитала повязку. Его волосы и одежда обгорели, словно ему пришлось бежать сквозь строй огнеметчиков, а футболка с надписью «Кукурузник» теперь больше напоминала корочку на поджаренном маршмеллоу. От надписи осталось только «КУКУРУ».

Судя по окровавленному клинку, это он наградил Коммода жуткой раной на лице.

– По-хорошему не получится, – прошептал мне Лит. – Кто-то умрет.

– Нет, – сказал я. – Талия, опусти лук.

– Что, прости?

– Джозефина, и ты опусти пистолет. Пожалуйста.

Коммод усмехнулся:

– Да, послушайте Лестера! И Калипсо, милая, если попытаешься снова призвать дух ветра, я без колебаний убью твоего маленького друга.

Я взглянул на волшебницу:

– Ты призвала духа?

Потрясенная Калипсо рассеянно кивнула:

– Совсем небольшого.

– Важно другое, – крикнул Лео. – Никакой я не маленький! Нечего тут устраивать сцену типа «Поздоровайся с моим маленьким другом»![46] – Он поднял руки, несмотря на то, что германец крепко держал его за шею. – И вообще, ребята, не волнуйтесь. У меня все под контролем.

– Лео, – спокойно сказал я, – двухметровый варвар приставил к твоей голове арбалет.

– Ага, я знаю, – ответил он. – Это тоже часть плана.

На слове «план» он красноречиво мне подмигнул. Либо у Лео и правда был план (вряд ли, так как, сколько я его знаю, он всегда больше полагался на блеф, шутки и импровизацию), либо он думал, что план есть у меня. Как ни прискорбно, второй вариант был более вероятен. Я, наверное, говорил, что люди часто совершают эту ошибку. То, что я бог, не значит, что я должен решать все проблемы!

Коммод поднял вверх два пальца:

– Альбатрикс, если полубог снова заговорит, позволяю тебе застрелить его.

Варвар, соглашаясь, крякнул. Лео захлопнул рот. По его глазам было видно, что даже под угрозой смерти он едва сдерживается, чтобы не отпустить ответную шуточку.

– Итак, – проговорил Коммод. – Перед тем как Лестер прервал нас, я потребовал Трон Мнемозины. Где он?

Слава богам!.. Если трон спрятан, значит, у Мэг есть шанс на исцеление. Эта новость придала мне решимости.

– Ты хочешь сказать, – поинтересовался я, – что твои воины окружили это место, ворвались внутрь и не смогли даже отыскать какой-то стул? И все, с чем ты остался, – пара безмозглых германцев да горстка заложников? Что ж ты за император такой? То ли дело твой отец, Марк Аврелий – вот кто был настоящим императором!

Лицо его помрачнело. Глаза потемнели. Я вспомнил, как однажды, когда мы были у него в военном шатре, неловкий слуга пролил вино на одежды моего друга. Глаза Коммода так же потемнели, и он едва не забил юношу насмерть свинцовым кубком. Тогда я был богом и посчитал этот эпизод несколько неприятным. Теперь мне довелось испытать на себе, что чувствуют жертвы жестокости Коммода.

– Я не договорил, Лестер, – прорычал он. – Признаю, это проклятое здание доставило больше хлопот, чем я ожидал. Виной всему мой бывший префект Аларик. Он совершенно безответственно подошел к нашей подготовке. Мне пришлось его убить.

– Как неожиданно, – пробормотал Литиерс.

– А большая часть моих воинов просто сбилась с пути, – сказал Коммод. – Они вернутся.

– Сбилась с пути? – я перевел взгляд на Джозефину. – Куда же они подевались?

Она не сводила глаз с Эмми и Джорджи, но в голосе ее зазвучала гордость.

– Станция сказала мне, – ответила она, – что половина его монстров провалилась в огромный спускной желоб с табличкой «СТИРКА». Остальные попали в котельную. А из котельной еще никто никогда не возвращался.

– Не важно!

– А его наемники, – продолжала Джозефина, – оказались в Конференц-центре Индианы. Сейчас они пытаются выбраться с этажа, где проходит выставка товаров для дома и сада.

– Я найду себе новых солдат! – взвизгнул Коммод. Кровь, сочащаяся из свежей раны, капала ему на доспехи и одежду. – А вот ваших друзей заменить будет не так просто. Как и Трон Памяти. Давайте договоримся! Я заберу трон. Убью девчонку и Лестера и сровняю это место с землей. Так было сказано в моем пророчестве, а я никогда не спорю с оракулами! Взамен я отпущу остальных. Вы мне не нужны.

– Джо, – приказным тоном проговорила Эмми.

Возможно, она имела в виду «Не дай ему победить». Или «Не дай Джорджине умереть». Так или иначе, в лице Эмми я прочел то же самое пренебрежение к собственной жизни, как в то мгновение, когда она – юная царевна – бросилась с обрыва. Она была готова принять смерть, но только на своих условиях. Яркий свет ее решительных глаз не потускнел за три тысячи лет.

Свет…

У меня по спине пробежала дрожь. Я вспомнил, о чем Марк Аврелий говорил своему сыну, что потом стало известно благодаря его книге «Размышления»: «…думай о себе так, будто уже умер и прожил свою жизнь. Оставшийся тебе срок проживи достойно. То, что не пропускает свет, порождает тьму».