Тёмное солнце

Он не понимал этого. Так что пусть теперь он проживёт остаток дней с тем куском плоти, о котором так скучал. Это все равно не изменит его отношения к себе, Лаитан, миру и новой дороге. Впрочем, такое жестокое разочарование ему только предстоит. А пока… пока Крес сделает все возможное, чтобы его живое сердце послужило еще немного. Хотя бы затем, чтобы Морстен понял: для того, чтобы слышать — не нужны уши, а для того, чтобы жить, не нужно сердце. Поделиться душой Варгейн Крес не мог.

По его сигналу горцы ловко и стремительно подходили к собравшимся людям и с силой нажимали на точки на их телах. Люди начали падать вниз, оседая на пол и оставаясь на нем без сознания. Некоторые, включая и дварфа, попытались сопротивляться, но горцы знали свое дело. Пока одни выключали сознание людей, не разбираясь, у кого какая кровь, другие, повинуясь приказу Семь Стрел, шагнули к панелям в стенах, активируя скрытые резервные контуры энергии. Запасные батареи дали поток силы, и уже через несколько минут всех унесли в располагавшиеся ниже отделения медчасти. Там людям предстояло подождать, пока система сделает свое дело, подлечит их и погрузит в милосердный сон без сновидений. Очнувшись, они не вспомнят последних мгновений перед тем, как оказались в новом месте.

Объяснения воспоследуют, но позже. Сейчас не до них.

Семь Стрел сощурился, вглядываясь в прямую линию на небольшом мониторе капитанского пульта, отражавшем состояние Лаитан. Линия дернулась. Раз, другой… брови горца поползли вверх от удивления, на губах появилась легкая улыбка.

— Давай, сестренка, борись до конца, — шепнул он. Потом, отвернувшись, чтобы не видеть исхода дела, он решительно сдернул с себя длинную куртку и закатал рукав рубахи на правой руке. Сунув ее до самого плеча в углубление рядом с креслом для второго пилота, он четко произнес:

— Системе принять пробы. В ответ его кожу пронзили иглы, вгрызавшиеся в плоть с таким остервенением, будто желали сожрать горца до последней косточки.

— Капитан Литан, ваш код принят, — оповестила система. Ноа Литан улыбнулся шире, рывком вытаскивая руку из ложбинки, и обводя взглядом рубку. Его люди, посвященные в тайну его происхождения, молча смотрели на него, ожидая приказов. За спиной мигала красными и оранжевыми всполохами линия жизни Лаитан.

— Состояние второго помощника? — непривычно жестким тоном осведомился Ноа у системы. Его руки уже нашарили стерильные салфетки в выемке рядом с его креслом, и теперь он протирал места уколов от сканирующей системы.

— Второй помощник, Лаитан, находится в коме. Шансы на выздоровление ноль целых две сотых. Шансы на реабилитацию ноль целых две сотых, шансы на…

Ноа нетерпеливо махнул рукой, прекращая поток информации. Если Медноликая и выживет, она останется в коме, в плену своих видений и нереалистичных снов. Но это вряд ли случится, и Ноа Литан от всей души пожелал своей сводной сестре покоя и забвения.

Народ звездочетов, отколовшийся от Империи на заре формирования, сумел сохранить не только память о начале времен, но и пронести через тысячи лет устойчивый генокод, взявший начало от первой Литан, Улы, но уже без участия в проекте замороженного семени ее ненормального отца. И теперь Ноа Литан, Семь Стрел, по праву являлся капитаном ковчега «Безупречный». Он стоял лицом к своим людям, готовым приступить к реанимации судна, выросших сосознанием предстоящей миссии, не несущим на себе бремя незнания и готовыми приступить к трудной и долгой работе.

— Развернуть щит над планетой, — сухо отдал приказ Ноа, повернувшись к экранам у пульта капитана. Он обошел появившееся из пола кресло, на котором до него лежала Лаитан, и сел в него, жестом отправив своих людей заниматься их работой. Каждый из них знал, что ему делать. Каждый получил инструкции перед выходом. Каждый нес в себе часть устойчивой к мутациям и болезням крови всех изначальных отцов этой эпохи.

Темные глаза Ноа смотрели на экраны, пальцы легко вдавливали клавиши запуска систем тестирования, а мысли были заняты предстоящей эвакуацией организмов с поверхности планеты.

Остальное не волновало Ноа Литан.