Тёмные московские ночи

Бандит пользовался ножом весьма умело, видно было, что он не первый десяток лет носил его в кармане. Вооружённая рука двигалась молниеносно и только по прямой траектории, так было сложнее её перехватить или блокировать. Ну и Курочкин был не промах, он дважды врезал кулаком по физиономии наглеца и хорошо сбивал ему дыхание ударами в грудь и брюхо, тот явно поубавил прыти. Бывший разведчик догадывался, что этот мужик выглядел уставшим от того, что недавно расправился с бригадиром - могущим и выносливым Никитой Овсянниковым.

Посреди раздевалки блестела лужа свежей крови, а за дощатой стеной дружки этого бандита добивали бригадира, либо уже прятали его безжизненное тело. Эта догадка лишь разозлила Курочкина и добавила ему сил. Он изловчился и поддел противника удачным крюком слева и добавил хорошим боковым справа. Бандит выронил нож и отлетел к стенке, Курочкин шагнул к нему, встать на ноги тот не успел бы, дистанция была невелика. Тогда бандит выхватил из-за пояса наган и дважды долбанул рукояткой по деревянной стенке, вызывая на подмогу дружков.

Валентина закончила обработку раны и принялась зашивать разрез. Рана всё ещё кровила, поэтому полотенце под рукой постепенно становилось красным. Сыщики решили на пяток минут прервать расспросы, потому как Курочкин морщился и покусывал губы.

- Мою ногу вот так же штопали, - сказал Старцев и вздохнул, наблюдая за тем, как специальная изогнутая игла пронзает живую плоть. - Трижды по одному и тому же месту.

- Почему трижды? - спросил Александр.

- Уцелевшие кости срастались неправильно, а хирург попался принципиальным - я мол, твою ногу хочу правильно, по частям сложить так, чтоб ты без костылей ходил, а то и без палочки.

- И ведь сложил, - Валентина улыбнулась.

- Сложил. Прям не хирург, а чародей. Дай бог ему самому здоровье, - проговорил Иван, показывая друзьям трость и добавил. - Только вот от неё осталось избавиться. Думаю через полгодика мы с ней расстанемся.

Экзекуция наконец-то закончилась, Валентина протёрла спиртовым раствором ровный шов и приступила к перевязке.

- Что же случилось дальше, сержант? - вернул разговор в прежнее русло Васильков.

Курочкин оживился и продолжил повествование:

- Да сплоховал я, дальше товарищи офицеры, мне бы покуда этот жилистый револьверов стену долбил, к выходу ломанулся, да мужиков на помощь крикнуть, а я дурак этакий кинулся его добивать. Ну и нарвался.

- Схлопотал?

- Да, этот гад успел поднять ногу и долбануть меня в живот, тут уже я отлетел в другой угол, а из дырки в стене, в ту же секунду полезли его дружки. Первый постарше с Вальтером, второй по моложе с тонкими усиками - на одном кулаке кассет, а в другом заточка. В общем тут такое закрутилось, что добрая половина мимо моей памяти пролетела. Помню, что первым делом схватил я нож, лежащий на полу, которые жилистый ублюдок обронил,. Помню как бандиты мне руку располосовали, потом я молодому лезвие в грудь всадил, а мне сзади по затылку кто-то заехал.

Старцев спросил у хозяев разрешения закурить, немного приоткрыл створку окна и подпалил папиросу, однако слушая бывшего сослуживца он быстро позабыла о ней.

Невольно сопереживал сержанту и Васильков. Оба офицера-разведчика прошли через многие испытания в военное лихолетье и понимали насколько тяжело пришлось сержанту в схватке с тремя молодчиками, в небольшом замкнутом пространстве.

- Один схватился за грудь скрючился на цементном полу и захрипел, второму жилистому я хорошо врезал пониже скулы, а третий с ножом и пистолетом преградил мне дорогу к двери. Эта картинка у меня до сих пор перед глазами стоит, - сказал Курочкин, когда Валентина покончила с перевязкой.

- Готово, - заявила она и отрезала ножницами лишние концы бинта. - Завтра нужно будет обязательно снять повязку, осмотреть шов и снова его обработать.

- Понял. Премного благодарен.

- Если к тому времени не доберётесь до Рязани, то приходите ко мне в клинику, либо к нам домой.

- Это мы ещё обсудим, - пообещал жене Александр и задал очередной вопрос сержанту. - Ну а дальше что было? Как же ты выпутался из той передряги?

- Ну дальнейшее тоже помню слабо, как в тумане ей богу, вроде прошмыгнул Влас. Пока они замешкались, там промеж нашей бытовки и забора, по левую руку, заметил Никиту Овсянникова. Одежда в крови, сам лежит в странной позе. Тут я понял, что ему уже не помочь - мёртвый он. Я на фронте нагляделся, не сомневался в этом.

- Валя, свет выключи, - вдруг резко проговорил Старцев.

Молодая женщина мигом исполнила команду и потушила настольную лампу под зелёным абажуром. В комнате стало темно и тихо.

- Что там? – Васильков осторожно приблизился к окну.

- Вон туда погляди, - Иван показал на тротуар через дорогу. – Видишь?

За редкими кронами деревьев виднелись двое мужчин - один из них чиркал об коробок спичкой.

- Я за ними минут пять наблюдаю, комедию ломают. Вроде как прикуривают, а сами секут по окнам, - пояснил Старцев. - Вот как сейчас.

Вспыхнувшая спичка на миг осветила лицо мужчин, один из них быстро прикрыл огонёк большими ладонями, но Александр успел заметить взгляды, рыщущие по окнам.