Тёмные птицы

– Да… Но он не знал об этом. По крайней мере, он так сказал. Он совершал некромантский обряд на кладбище Мертвой Луны, чтобы вызвать дух предка и узнать, куда исчез Серп Мары из их семьи. Он считал, что дар Мары попал в руки Звездинкам, потому что серп – это символ их семьи, символ травников… Но потом случилось то странное нападение на бабушку Маргариты Руян, и мы подумали…

Странный грохот и вскрик заставили Анисью оглянуться: недалеко от дома была устроена изящная беседка с прохладительными напитками. Федор Кощеевич – наставник по Обрядам – медленно поднимался с пола, отталкивая рукой осколки бокалов.

– Слуги потрудились на славу, полируя этот пол, – обращаясь к кому-то из стоявших рядом дам и пытаясь перевести неловкую ситуацию в шутку, произнесла Марья Кощеевна, помогая брату встать. Ей на помощь тут же подоспел Густав Вениаминович, и они вместе привели Федора Кощеевича в вертикальное положение.

После минутного замешательства гости забыли о непутевом наставнике: кто-то вернулся к фруктовым напиткам и мороженому, а кто-то предпочел отправиться в особняк.

– После истории с источником трех вод Федор совсем перестал себя контролировать. Кажется, немного перебрал, – раздался голос Феи, которая возникла рядом с Анисьей и Ирвингом. – О, дорогая, так это вы тут, – обратилась она к Анисье. – Мне кажется, что вас ищут по меньшей мере три молодых человека, которым вы обещали танцы.

Анисья ответила вежливым «спасибо» и, бросив на Ирвинга быстрый взгляд, удалилась. Она поняла, что Ирвинг знает. Знает все.

* * *

Со свадьбы в поместье Мертвой Луны прошла неделя. Наступила Купальская ночь. На берегу Нищенки разожгли костры, девушки и парни, одетые в длинные холщовые рубахи, отправились на поиски цветов папоротника. Снежинки водили у реки хороводы и готовились к обрядам, лес кишел мелкой нежитью, Огненные колдуны поджигали огромное колесо, чтобы пустить его с горы прямо в воду.

Севу в сопровождении Черной Курицы отправили к найденному недавно озерцу, которое находилось чуть в стороне от потусторонней деревушки. Жителей тут было меньше, деревня стояла на дороге, облепляя ее с двух сторон, но каждый второй дом выглядел заброшенным и забытым всеми богами. Сева с непривычки оглядывался, гадая, откуда же возьмутся девицы, чтобы помочь ему с обрядом. Черная Курица чуть слышно ступала следом за ним и пока что держалась слишком близко – он ощущал ее мысли и состояние пойманной в ловушку Сирены жертвы. И кому еще кого защищать придется, интересно? Сева понимал, что, едва они дойдут до озера, ему придется уговорить ее исчезнуть или хотя бы затаиться в лесочке на другом берегу. Он мельком вспомнил старую речку, куда с пятнадцати лет приходил в Купальскую ночь и где в один прекрасный день обнаружил Водяную колдунью. То, что теперь там сидит с дудочкой не он, а Дима Велес, вызывало странные, противоречивые чувства. Если находиться там так опасно, почему же никто не остановил Огненного колдуна? Да и вообще, как и когда он научился этому обряду?

В это же время в Заречье Полина медленно шла сквозь высокую траву к реке. Пришло и ее время постигать священные ритуалы, связанные с водой, на которые, по словам наставников, была способна только она. Еще днем Густав Вениаминович сварил для нее специальное зелье, и, выпив его, она словно сама наполнилась полынной горечью и терпким ароматом цветов, что входили в его состав. Дыхание замедлилось, мысли в голове казались чем-то чужеродным – она с интересом наблюдала за ними, словно за плывущими по небу облаками. Где-то на краешке сознания теплилось понимание, что сейчас из нее уходит все привычно-человеческое и что только голос природы в ее сердце будет важен.

Ветер доносил обрывки песен и отголоски музыки. Она остановилась на берегу, мелкие камни впились в босые ступни, но то была приятная, необходимая боль, словно так разговаривала с ней сама земля, не сумевшая найти другого языка для Водяной.

Здесь пролегала граница между деревней, защищенной армией дубов, тьмой еловых лап и колючками сосен, и рекой, укрывающей Заречье от внешнего мира. Плакучие ивы что-то шептали, гладили ветвями речное дитя, примиряя стихии. Полина оглядела заводь, названную Ивановским Виром. Вода походила на огромное черное зеркало, еле заметные волны одна за одной набегали на блестящий песок, отчетливо напоминая все те же мысли: не успеешь додумать одну, как накатывает следующая. Туман, скрывающий противоположный берег, приходил в движение от взмахов крыльев ночных мотыльков. Полина продолжала завороженно смотреть на реку, чувствуя, как натягиваются внутри незнакомые и одновременно так по-родному звучащие струны. Что-то необъяснимое, неизведанное роднило ее с Нищенкой, наполняло особенной силой… Только бы не упустить, не потерять это тонкое ощущение… Только бы не позволить древнему проклятию Темных птиц все испортить…