Тёмные пути

— В таком месте ты, Валера, точно побывать не мог. — Шлюндт выбрался из машины и с удовольствием потянулся. — Просто в силу возраста. Это пионерский лагерь, друг мой, здесь растили будущих строителей коммунизма, и назывался он «Солнечный». Когда отменили и потенциальный коммунизм, и действующий социализм, дети перестали сюда приезжать, кончилось их раздолье. А когда прекратил существование завод, к которому данный лагерь был приписан, то про эту территорию вообще забыли. Находись она ближе к трассе, не в природоохранной зоне или неподалеку от приличного водоема, то, возможно, пристроили бы ее под коттеджный поселок или СНТ, но ничего из перечисленного тут в помине нет, потому и осталось все так, как было четверть века назад. С поправкой на состояние жилого фонда, разумеется.

— Состояние аховое, — заметил я. — Надеюсь, нам в дома лезть не придется? Не знаю, как вы, но я не рискну, не желаю балкой по затылку получить. И снова — откуда тут кладу быть? Как бы это место ни называлось, главное одно — тут все перерыто и перекопано. В моем лагере, например, малыши своими совками все территорию изрыли, как кроты. Вряд ли та детвора от нашей сильно отличалась.

— Не преувеличивай, — попросил меня Карл Августович. — Совком до потребного нам не докопаешься.

— Когда лагерь строили, ваш клад могли найти, — подал голос Жендос. — Под фундамент корпусов ямы ведь рыли.

— Если мне понадобится твой совет, я его спрошу, — холодно сообщил ему антиквар. — Не забывай свое место.

Вован ткнул напарника в бок, тот скорчил виноватую гримасу и сделал пару шагов назад.

Вот тоже интересно: почему Шлюндт не стесняется при них такую щекотливую тему, как поиск клада, обсуждать? Нет, с Митрохиным понятно, там вообще гриф «Секретно» можно ставить, но и здесь разговор не сильно безобидный. А ну как эти молодцы на золото-бриллианты посмотрят да и надумают нас обоих по-быстрому прикопать? Скажем прямо: данная парочка явно особыми моральными принципами не отягчена, достаточно на них просто глянуть.

Или все не так просто? Предыдущие ведь тоже знали, что к чему, и возможность такую имели, достаточно вспомнить ларец из разрушенной усадьбы, но и не подумали нам шеи сворачивать. Они рискнули только меня похитить, причем сразу после получения куша собирались свалить как можно быстрее и дальше, и их беспокоила не столько ответственность за совершенное убийство, сколько реакция нанимателя.

Чем-то антиквар их к себе привязывает, но вряд ли это деньги. Страх? Возможно. Или что-то еще.

— Сам лагерь нам не слишком интересен, — пояснил мне Карл Августович. — Вернее, совсем неинтересен. Лагерь и лагерь, ничего особенно, «взвейтесь кострами, синие ночи». Нам нужен овраг, что находится за ним, он наша цель.

— Умеете заинтриговать, — признался я. — Овраг. Однако!

— Зря иронизируешь, — укоризненно произнес антиквар. — Есть такие овраги, которые не то что Наполеона или Лжедмитрия помнят, но и куда более ранние времена. Лес, если ему дать волю, очень быстро вернет себе то, что у него забрали. Было распаханное поле, росла на нем рожь или овес, но чуть люди зазеваются, глядь — и там вместо культурных растений уже березки листочками машут. Корни пустили, закрепились, знай себе ползут вперед. Да что поле — лесу и город поглотить ничего не стоит. Дерево любой асфальт разломает, пробивая себе дорогу. А вот овраги… Это совсем другое дело. Лес никогда не сможет его победить. По краям дерева расставит, а в глубину не полезет, знает, что нет там его власти. Да и людям не всегда туда соваться стоит, поверь. Никогда не знаешь, что тебя ждет там, внизу.

— Прямо жути нагнали. — Поежился я. — Мне всегда казалось, что овраг — это не более чем овраг. Глубокая канава.

— Канава, — усмехнулся Шлюндт, — скажешь тоже. Нет, друг мой, все не так просто с подобными местами. Когда я был помоложе, то занесло меня под Царицын… Ну, тогда еще Царицын, теперь-то это Волгоград. Дела у меня там были важные. Я был как ты сейчас, то есть любознателен и отважен, и на свою голову услышал про некие Даниловские овраги, что недалеко от города находятся.

— И что? — верно расценил я паузу, возникшую в рассказе, тщеславный старик хотел увидеть мою реакцию.

— Еле ноги оттуда унес. Да-да. И больше я туда доброй волей не сунусь, мне уже пережитых приключений с лихвой хватило.

— А ведь ваша правда. — Я достал из кармана рюкзака сигареты. — У нас ведь тоже есть такое чудо-место, в Коломенском, Голосов овраг. В нем вроде врата в прошлое открываются и все такое. Я передачу по телевизору видел, давно еще.

— Врата, — усмехнулся Шлюндт. — Вот это как раз сказки. Но место там на самом деле непростое, тут ты прав. В иные дни, а особенно ночи, человеку там делать совершенно нечего, есть только он не самоубийца. А уж что там творится в первый день года!

— А что там творится? — заинтересовался я.

— У подруги своей новой спроси, — с ехидцей порекомендовал мне Карл Августович. — Она на диких скачках завсегдатай, это я наверняка знаю. Ладно, кури и пошли. Канава, скажет же!