Тёмные пути

— Нутряная вода, — пояснил Шлюндт, — из глубин земных выходит, в них и скрывается. Этот ручей течет из ниоткуда в никуда. В старые времена про такую воду много разных небылиц рассказывали, дескать, она болезни лечит, жизнь продлевает. Само собой, брать ее надо было по особым дням или ночам, хранить в специальной таре и заговоры перед употреблением читать.

— И что, она на самом деле что-то лечит? — Почесал затылок Жендос.

— Если верить в это — да, — усмехнулся Шлюндт. — Поскольку блажен, кто верует. Но при серьезной хвори антибиотики все же понадежней будут, а если грыжа вылезла, то лучше к травматологу сходить. Или к хирургу.

Я нагнулся, тоже зачерпнул пригоршню ледяной воды и отправил ее в рот. Действительно вкусная. Вроде бы ни сахара в ней нет, ни ароматизаторов, идентичных натуральным, это просто вода. А взбадривает не хуже любого энергетика. Может, как раз потому что в ней всего перечисленного нет? И мы просто забыли вкус настоящей природной воды. Как там антиквар сказал? Нутряной, земной.

— Как ты понимаешь, нам туда, — сообщил мне Шлюндт. — Идти недалеко, не переживай.

— Комаров тут сколько. — Хлопнул себя по шее Жендос. — Ужас!

— Терпи, — философски заметил его напарник. — Лес же. Да комары что, в таких местах и змеи могут ползать.

Карл Августович закатил глаза под лоб, тяжко вздохнул и двинулся вперед.

Дороги тут никакой, понятное дело, в помине не имелось, зато в достатке хватало препятствий, которые приходилось преодолевать. То и дело мы натыкались на полусгнившие стволы деревьев, земляные ямы и завалы из веток, которые в одном месте даже нечто вроде запруды образовали. Мало того, тут даже старый «газовский» грузовик обнаружился, раскуроченный и насквозь проржавевший. Понятия не имею, как он здесь оказался, но факт есть факт. Может, еще при советской власти какой-то ухарь-водитель спьяну влетел в этот овраг и ухайдокал машину так, что ее даже доставать не стали, может, наоборот, ее таким образом тут утилизировали. Уж не знаю, что из этого верно, но селфи с этой развалюхой я все же сделал.

Чем дальше, тем выше становились края оврага, возникало ощущение, что мы потихоньку, помаленьку спускаемся в какое-то подземелье, хоть ничего подобного, конечно же, не происходило. И я уже был рад тому, что куртку надел, поскольку тут теплом и не пахло, наши со Шлюндтом спутники, например, начали зябко ежиться. Даже ручеек — и тот в какой-то момент перестал нас радовать своим журчанием, оставшись позади. Вернее, скрывшись в левой стене оврага.

— Ну, вот вы и пришли в точку назначения, — в какой-то момент сообщил им антиквар. — Видите бревнышко? Садитесь на него и ждите нас.

Подручные покладисто выполнили его приказ, ничего при этом не спросив, но зато с тоской глянув наверх, туда, где сквозь листву еле-еле просвечивало теплое солнышко.

— Ну а мы пройдем чуть дальше, — деловито заявил мне Шлюндт. — Валер, да ты инструмент свой мальчикам оставь, там он тебе все одно не понадобится. А потом, как мы задуманное исполним, так и побродишь вволю. Думаю, здесь есть чего поискать, место старое, недоброе, к таким лихие люди всегда слабость питали. А где лиходеи, там и добро всякое, сам знаешь.

Парочка охранников, слышавшая наш разговор, как-то по-новому, с интересом глянула на чехол с «гариком», который я прислонил к бревнышку рядом с лопатой, которую прихватил с собой из машины Вован. Как бы не надумали его в ход пустить, пока нас нет, да не сломали сдуру.

— Не бойся, не тронут, — верно истолковал мое выражение лица антиквар. — Они себе не враги. Пойдем, Валера, пойдем. Утро кончается. Лопату возьми, и в путь.

Я, если честно, не понял, отчего Карла Августовича так волнует факт перехода утра в день, но спорить не стал. Если он так сказал, значит, имеется на то причина, возможно, даже веская.

Надо заметить, что наш дальнейший путь по оврагу стал еще менее комфортен, чем раньше. Расстояние между стенами здорово сузилось, отчего мы топали почти в полумраке, да еще вдобавок появились повороты, за которыми не знаешь, на что наткнешься. Я вот чуть на хвост здоровенной гадюке не наступил. Она спокойно расположилась близ круглого камня, обвив его своим телом, наслаждалась тишиной и покоем, рассуждала о чем-то своем, змеином, а тут я топаю да еще норовлю ее чешуйчатое тело своей кроссовкой потоптать. Я бы на ее месте тоже разозлился.

Хорошо еще, что она меня не тяпнула своими клыками, обошлось. Может, помогло то, что я лично с Великим Полозом знаком?

Кстати, Шлюндт не сводил со змеи глаз до тех пор, пока та не исчезла в каком-то лазе, обнаружившемся в глинистой овражной стене. Причем взгляд у него был нехороший, настороженно-опасливый и злобный одновременно. Как видно, не любит мой спутник змеиное племя по какой-то причине.

— Почти пришли, — сообщил он мне, вытирая лоб белоснежным платочком. — Валера, самое главное — не бойся и не отступай. Ты в своем праве, знай это.

— Карл Августович, давайте без ребусов, — попросил я его. — Не время, не место. Кого не бойся? От кого не отступай?