Тёмные пути

А может, и испугался. Не скажу про клады, а вот люди частенько громко кричат не тогда, когда уверены в своих силах, а как раз в обратной ситуации. Им кажется, что если ты гаркнешь во все горло, то и собеседника напугаешь, и себе докажешь, что силен. Раз орешь, значит, способен на многое.

— Ты чего шумишь? — спокойно и тихо поинтересовался я, воткнув лопату в землю. — Ты кто такой есть, чтобы на меня голос поднимать?

— Не ты меня сюда клал, не тебе и забирать! — угрожающе рыкнул подземный обитатель. — Я заветный, на кровь завороженный, меня никто, кроме поклажника или родни его прямой, имать не должон! Беда будет!

— Уже страшно. — Я передернул плечами. — Вон, даже мураши по коже побежали.

— Ты не шуткуй, не шуткуй! — велел мне клад. — Лучше бери-ка свой струмент да иди туда, откель пришел. И всем добро будет!

— Так ты и есть добро. — Я вогнал лопату в землю на полный штык. — И идти никуда не надо. А что до беды, которая неминуемо случится… Так тебе скажу — мне на это начхать. Я тебя себе оставлять не собираюсь, а что с тобой другие сделают — мне без разницы.

На самом деле я так не думал. Более того, почти сразу пожалел о сказанном. Неправильные слова прозвучали, неверные политически. Я все же Хранитель кладов, пусть даже и начинающий, моя работа — сберегать и преумножать, а никак не разбазаривать.

Хорошо хоть змейки на груди не зашебуршились.

— Другие, — пробубнил клад. — Будя врать! Вот он, другой-от, стоит, паскудник! Ишь, глазами лупает, на меня рот разинул! Слышь, парень, не надо бы тебе меня ему отдавать, не выйдет с этого проку. Он же меня по разным рукам распихает, да и все. Был я — и нету.

— Такова судьба всех кладов, — философски заметил я, рыхля лопатой плотную землю. — За редким исключением. Встречаются твои родичи, представляющие собой культурную, а не финансовую ценность, вроде золота Шлимана, но это скорее подтверждает правило, чем его опровергает. Короче, хорош трещать, уже голова от тебя болит.

— Так отдашь меня этому поганцу или нет? — уточнил клад. — Больно ты мудрено баешь, Хранитель, не понять тебя.

— Это не я мудрено баю, это ты застрял в прошлом. Но не расстраивайся, твои собратья ни разу не лучше. С иными вообще разговор не получался, они сразу в драку лезли.

— И чего? — заинтересовался клад.

— Того, — хмыкнул я и с удовольствием услышал стук лезвия лопаты обо что-то твердое. — Сам догадайся.

— Значит, не отступишься, — печально пробасил клад. — Эх-ма… Тогда давай так. Отпусти меня, а? Тебе это раз плюнуть, мне облегчение, и вон тому тоже с того одна польза. Я же до тех пор, пока он меня на части не раздерет, ему жизни не дам, не дам! Тебе я ничего сделать не могу, нет на то моей власти, но он — не ты. На него у меня силенок достанет!

— Не скажу, что меня печалит такая перспектива, — хмыкнул я, подкапывая землю вокруг небольшого и потемневшего от времени металлического сундучка. — Если ты думаешь, что мне этот тип сильно нравится, так нет, я его терпеть не могу. Общаться общаюсь, потому что выбора пока нет, но не более того. И чем ему будет хуже, тем мне лучше. Тирань его на здоровье, да посильнее.

— Думаю, за дело ты его не любишь, — помолчав, произнес клад. — Но я-то тебе зла не делал? За что меня казнишь? И без того срам принял, не сберег себя для того, кому заповедан, так еще и на погибель лютую обрекаешь. Когда меня по частям растащат, это ж такая мука! Все одно, что для человека рук-ног лишиться.

— Убедил. — Я воткнул лопату в холмик терпко пахнущей земли, после нагнулся и вытащил сундучок из ямы, отметив то, насколько он увесист. — Уф-ф-ф! Хорошо, сделаю, как ты просишь. Но давай так: услуга за услугу.

— Валера, я знал, что у тебя все получится! — подал голос Карл Августович и было нацелился подойти ко мне, но я жестом остановил его. Он понятливо покивал и снова замер в ожидании.

— Да чем же я тебе пособлю? — озадаченно поинтересовался клад. — Ты так меня вон, на белый свет уже вытащил, чего боле?

— Расскажи мне про того, кого так не любишь, — понизив голос до шепота, попросил я. — Про моего спутника. Ты ведь что-то знаешь, не так ли?

— Да ничего я не знаю, — буркнул клад. — Откуда? Просто он не в первый раз сюда наведывается, вот и все. Да еще то чую, что человек он лихой, недобрый. Тот, кто меня определил под этот дуб, тоже злодей заугольный был, верно то, но в нем кровь живая текла, он мое злато-серебро да каменья в честной битве добывал. Глаза в глаза, сабля на саблю. А этот все норовит жар чужими руками загрести. То какого-то юнца притащит с собой, вроде как сродственника поклажника моего, то еще чего учудит. Теперь вот тебя как-то примучал, добился-таки своего.

— В хозяине кровь живая текла, а в нем какая? — насторожился я. — Мертвая?