Тёмные пути

Марфа. Не скажу, что удивлен, ждал ее звонка. Более того, сам бы ей сегодня набрал, ибо долг есть долг. Она, кстати, еще вчера обещала позвонить, но этого не сделала.

— Мое почтение, — произнес я, поднеся трубку к уху. — Итак?

— Здравствуй, — поприветствовала меня глава ковена. — Извини, вчера занята была, не успела тебя набрать. Впрочем, не думаю, что ты сильно по этому поводу печалился.

— Как бы да. — Я отошел подальше от машины и любопытного антиквара, который мигом насторожился. — Но…

— И завтра мы с тобой тоже не увидимся, — перебила меня ведьма. — Отдыхай покуда. Дела тут образовались, срочные и неотложные. Не до сокровищ мне сейчас.

— Как скажете, — согласился я. — Но все же напомню, что в будние дни я работаю и отгул мне получить будет нелегко.

— А я возьму да и поищу аргументы для того, чтобы ты исхитрился освободиться пораньше или вовсе на работу не пошел, — рассмеялась Марфа. — Знаешь, женщина чего только ни придумает, чтобы своего добиться. А я хоть и бабка старая, но все же женщина.

— Ну, никакая вы не старая, — на автомате брякнул я совершеннейшую банальность, о чем сразу пожалел.

— Да-да-да, — немного саркастично отозвалась ведьма. — Ладно, как нынче говорят, хороших тебе выходных. С Карлом-то все дела уже завершил?

— Ну, почти. — Глянул я в сторону машины и достал левой рукой из кармана пачку сигарет.

— Ясно, этот старый пень рядом, — поняла Марфа. — Да, вот еще что. Тут ко мне Стелла забегала, так она… Ай, нет, все, мне пора.

Стелла забегала. За чем забегала? Опять же — я был уверен, что, несмотря на заверения Марфы о произведенной ей амнистии, Воронецкая все же где-то там, в подмосковной усадьбе томится. В мокром, темном и страшном подвале, возможно, в компании пауков. Оказывается, нет, моя подруга в самом деле на свободе.

А ведь не позвонила ни разу. И не зашла. Это как-то даже обидно немного, все же не чужие мы с ней друг другу люди. Ну да, ругаемся, ссоримся, но тем не менее.

Я затянулся сигаретой, не обращая внимания на недовольное бурчание Вована о том, что кое-кто жрать хочет, пока другие курят. Ничего, постоит, подождет.

В этот момент смартфон взревел вновь, я глянул на экран и очень удивился. Кого-кого, а Сивого услышать не ожидал. Вот вспомни черта!

— Есть минута? — деловито заявил он, как только я ответил на вызов, как водится, без всяких приветствий. — Слушай, не знаешь, где тетя Марина? Я просто сейчас в Петрово, к вам заезжал, так дома никого нет, кроме прислуги.

— А на кой тебе моя мама понадобилась? — изумился я, а после рассмеялся. — Или семейство Сивцовых опять надумало кому-то картину подарить?

Лет десять назад отец Сивого надумал одному из своих деловых партнеров на юбилей полотно известного русского передвижника презентовать. За немалые деньги его приобрел в галерее, с экспертизой, со всеми делами, но все равно прокололся — впихнули ему пусть очень качественное, но фуфло. На его удачу в их дом по каким-то своим делам заглянула моя мама, которой данную покупку с гордостью и продемонстрировали. Мама поковыряла ногтем краски, понюхала матерчатую основу, посмотрела на изображение под разными углами и освещением, а после сообщила дяде Аркадию, отцу Сивого, что того красиво и умело поимели. Ну, не такими выражениями, естественно, только дяде Аркадию от того легче не стало.

Закончилось все хорошо. Ловкачи улизнуть не успели, служба безопасности Сивцова-старшего успела их прихватить буквально в последний момент, ну а дальше все стало совсем просто и понятно. Жулики отправились на долгое лечение в травматологическое отделение одной из городских больниц, деловой партнер в результате получил в подарок какое-то коллекционное оружие, дядя Аркадий обрел бесценный опыт в области живописи, а моя мама обзавелась недурственной копией одного из художников-передвижников и негромкой поселковой славой класса: «так-то вроде она тихоня тихоней, но в вопросах искусства шарит — дай бог каждому».

Именно поэтому время от времени к ней обращались соседи по поселку, если желали приобрести что-то стоящее из мира живописи или скульптуры. Маму это забавляло и радовало.

— Да какой там, — хмыкнул Сивый. — Папаша после того случая даже в офисе со стен все картины поснимал. Ты же понимаешь, не в деньгах дело — в принципе. Его — и кинули. Хуже не придумаешь.

Тоже правда. Слышал я кое-что о юных годах Сивцова-старшего и о том, как он первоначальный капитал сколачивал. Ради правды, легко еще те прохиндеи отделались, случись такая история лет на десять пораньше, не обошлось бы все банальными переломами и отбитыми почками.

— Понимаю. — Я затянулся сигаретой. — Так ты чего от мамы хотел?

— Билеты ей предложить, — отозвался мой приятель. — В театр.

— Сивый, не пугай меня, — попросил я его. — Все настолько плохо? Ты прогорел? Ну, просто я не могу придумать, по какой еще причине ты подался в компанию веселых ребят, которые начинают разговор со слов «мы хотим пригласить вас в театр».