Тёмный Человек

– Вы были знакомы с месьером Лохматусом, святой отец?

Священник молча покивал.

– У вас была назначена сегодня встреча?

– Нет-нет. Я понятия не имел, что он у меня в доме.

– Тогда расскажите, как вы провели утро?

Священник заговорил дрожащим голосом:

– Как обычно. Встал, позавтракал, прогулялся с Плючем – моим псом. В восемь часов приступил к проповеди. Все как обычно, месьер инспектор.

– А ваши друзья?

– Эти месьеры пришли в собор уже после проповеди. В десять. Я еще вчера договорился с ними о встрече. Когда мы вошли в дом, Плюч залаял, мы побежали и увидели эту страшную картину, спаси нас Гарда-заступница! Мертвого месьера Лохматуса!

– Зачем вы собирались увидеться?

Мартиниус торопливо перебил, начавшего было отвечать священника:

– А это уже наше дело, по какой причине мы захотели сегодня встретиться, уважаемый месьер инспектор!

Отец Кароль замолчал. Он сообразил, что, если речь зайдет о шкатулке, инспектор вполне может ее забрать в интересах следствия.

– Хорошо, – не стал спорить Мукомель. – Не хотите говорить, не надо. Значит, пока вы были в соборе, святой отец, месьер Лохматус проник в ваш дом и имел несчастье умереть, сидя в этом кресле?

– Именно так.

Инспектор удовлетворенно потер ладони.

– Можно предположить, что его хватил удар. Еще не хватало, чтобы его кто-нибудь убил. Такое дело в век не распутаешь!

– Но куда тогда делась гвинбургская хроника? – с невинным лицом, задал вопрос нотариус.

Отец Кароль выжидательно посмотрел на Мукомеля. Инспектор вопросительно поглядел на священника.

– Может быть, вы сами куда-нибудь ее засунули?

– А слово «виновен» на лбу Лохматус сам себе выжег? – с насмешкой спросил Гильбоа. Как всякий военный, он терпеть не мог полицейских, а Мукомель ему точно не нравился!

– Может быть вы правы месьеры, а может быть нет, – примирительно произнес инспектор. – Надеюсь, наш полицейский врач сможет установить причину смерти. Тогда станет ясно – умер месьер Лохматус сам или ему помогли отправиться в Темную Долину. В нашем сыскном деле важно не торопиться!

В прихожей загрохотали сапоги полицейских. В кабинет ввалилась целая толпа людей в черной форме. Среди них выделялся гражданской одеждой и траурным лицом высокий анемичный полицейский врач. Мукомель энергично принялся командовать.

– Вы пока можете идти, месьеры, – сказал он Мартиниусу, Гильбоа и Мельхиору. – Позже мне, наверное, придется еще раз поговорить с вами. Я вас найду. Вы ведь остановились в «Беличьем дупле» у мадам Матильды?

Отец Кароль проводил своих гостей к выходу. Поглядывая на снующих полицейских, он прошептал нотариусу:

– Заберите шкатулку с собой, месьер Мартиниус. Прошу вас принести ее завтра, когда полиции не будет.

– Как скажете, ваша святость, – кивнул нотариус.

Филеас, соскучившись один на крыльце, что-то жевал. Нотариус задал ему вопрос:

– Позвольте узнать, уважаемый. Вы утром никого постороннего у квартиры отца Кароля не видели?

Филеас задумался, припоминая. Погладил свою бороду.

– Прихожан было много, но они все ходили там, у главного входа в собор. А здесь… Нет, не могу вспомнить никого подозрительного.

– Ну, что же, благодарю вас.

Все распрощались с отцом Каролем и направились в сторону переулка Одуванчиков. Они уже заворачивали за угол, когда толстый Филеас вдруг крикнул им вслед:

– Постойте, месьеры! Я вспомнил! Во время утренней проповеди у этой двери крутился какой-то прокаженный в черном плаще с трещоткой!

Рослые фонарщики уже зажигали уличные фонари, когда компания приятелей вернулась в пансион. Матильда расторопно подала ужин. Жаркое по-гвински с луком и чесноком. Для Гильбоа графинчик портобельского муската. Для Барабары гвинбургский ванильный пряник с изюмом – местный деликатес и любимое лакомство гвинских ребятишек. Посмотрев на брата, хозяйка пансиона виновато сказала:

– О, я совсем забыла, Альфонс! Сегодня днем приходил один человек. Хотел остановиться в «Беличьем дупле». Расспрашивал о том, о сем. И про вас тоже. Кто, мол, еще здесь живет, когда собираются уезжать. Он мне не понравился.

– Как он выглядел, сестренка?

Матильда поморщилась.

– Он был страшен как десять смертных грехов! Пропахший костром, заросший черной бородой, с острыми ослепительно-белыми зубами. Как у людоеда из Черного леса! Боюсь, такого квартиранта пришлось бы кормить одним мясом. Полусырым.

Мужчины обменялись взглядами.

– Клянусь своей саблей, это один из шайки разбойников! – вскричал ротмистр. – Видимо приходил на разведку.

– Но из его визита можно сделать важный вывод, – поднял палец нотариус.

– Какой же, доминус? – спросил Мельхиор, но Барабара, обиженная невниманием к своей особе, громко звякнула вилкой о тарелку. Мартиниус живо обернулся к племяннице.

– Прости Барабара, что я оставил тебя одну. У нас выдался тяжелый день. Надеюсь, тебе не было скучно?

Девочка посмотрела на серое от усталости лицо дяди, на печального Мельхиора, на хмурого Гильбоа и проговорила: