"Тёмный фаворит" Особый случай

противиться монаршей воле; совместно со

штабом Московского военного округа подыскать

места для расквартирования нескольких полков,

переведённых из Привисленского края; провести

ревизию земских учреждений Калужской и

Тульской губерний; подготовить ответ в МВД по

поводу имеющих место нарушений правил

проживания евреев вне черты оседлости... Но

личные дела, желательно, привести в порядок. А

именно такими считал Владимир Андреевич дела

бегового и скакового обществ, презедентом

159

которых являлся много лет. И вот одно, весьма

щекотливое, дельце улажено.

Долгоруков лукаво подмигнул Голикову:

- Андрей Климентьевич, а не поставить ли и

нам с вами на Витязя?

- Почему бы и нет? - в тон ему ответил

чиновник особых поручений. - Если уж Её

Императорское Величество тотализатора не

чуждается, то и нам не грех... Только у меня

сейчас, увы, финансовый кризис.

- Это сущие мелочи. Я велю выписать вам

внеочередные наградные... И вам Константин

Гаврилович, тоже. А из-за отношений с обер-

полицмейстером Козловым не переживайте.

Сегодня же сделаю ему соответствующее

внушение. Ишь, взял моду: тот ему нехорош, этот

плох, так и норовит везде своих петербургских

протеже поставить... А чем бы поощрить вас,

господа частные сыщики?

Малинин хотел было гордо заявить, что

ничего им не надо; в эту историю ввязались они

не из-за наград, а спасая доброе имя друзей. Но

промолчал. Жизнь уже немного пообломала его.

А Лавровский лучезарно улыбнулся:

- Владимир Андреевич, лучшей наградой

для нас будет, если вы подпишетесь на наш

журнал.

- Подпишусь, - пообещал Долгоруков. -

Можете даже напечатать об этом в ближайшем

номере.

160

Алексей сиял. Когда читатели узнают, что

«Беговые и скаковые известия» выписывает сам

генерал-губернатор,

количество

подписчиков

значительно возрастёт. Любят у нас подражать

начальству.

- И вот ещё что, - голос Долгорукова стал

строг. - О перехваченном вами письме забудьте.

Нечего в игры лезть, где не только вы, но и я

пешка. Я передам его министру внутренних дел

графу Толстому. Пусть Дмитрий Андреевич сам

со своими подчинёнными разбирается.

В кабинет, без стука, вошёл маленький,

кругленький, с огромными усами человек. Это

был Григорий Вельтищев, личный камердинер

генерал-губернатора и его самое доверенное лицо:

- Ваше сиятельство, пора завтракать.

-

Подожди, Григорий, - недовольно

поморщился Долгоруков. - Посетителей полна

приёмная.

- И знать ничего не хочу. Доктор велел,

чтобы вы кушали ровно в десять. Извольте в

столовую. А посетителей никаких нет. Я им велел

попозже прийти. Один генерал Козлов не

послушался.

- Козлов? - недобро улыбнулся Долгоруков.

- Зови. Вот задам ему жара, а потом завтракать

буду... И ещё, Григорий, нельзя ли мне сегодня

кофию? Больно уж надоел мне этот чай с травами.

161

- Сегодня можно, - великодушно разрешил

Вельтищев. - Доктор сказал, что один-два раза в

неделю кофий вам не повредит.

Глава 18

БОЛЬШОЙ МОСКОВСКИЙ

Столько публики на бегах не собиралось

давно. Июль в нынешнем году был прохладным и

дождливым. А вот в последний день месяца

природа словно решила вернуть долги москвичам:

с утра ярко светило солнце, в небе ни облачка.

Мало кто в такую погоду усидит дома. Сказалось

и то, что скачек сегодня не было, поэтому все

игроки устремились на беговой ипподром. Но

главное всё-таки в другом: разыгрывался Большой

Московский приз, считающийся одним из самых

престижных призов не только в Москве, но и в

Российской империи.

... К этому соревнованию допускались

жеребцы и кобылы не моложе пяти лет всех

рысистых пород, рождённые не только в России,

но и за рубежом. Бежать им предстояло три круга

- четыре с половиной версты. При этом была

установлена довольно жёсткая «норма бега» -

восемь минут. Если секунды оказывались «тише»,

то результат не засчитывался. Через час

устраивалась перебежка на ту же дистанцию.

Рысак пришедший в ней первым - признавался

победителем.

162

Когда

утверждались

условия

приза,

сторонники нового сумели добиться разрешения

ехать в произвольных экипажах, то есть, как в

четырёхколёсных русских дрожках, так и в

двухколёсных «американках» или, как их еще

иногда называли «сулках». Правда преимущества

более лёгких, по сравнению с дрожками,

«американок» сводилось на нет дополнительным

пудом уравнительного веса. Едущие на дрожках

имели право на «поддужную» - могли пустить

впереди себя лошадь, идущую галопом, а

наездникам

«американок»

разрешалось

пользоваться хлыстом.

Стоимость Большого Московского приза

была больше чем у Императорских призов.

Владелец лошади пришедшей первой получал

4500 рублей и золотую медаль. Заводчик, в заводе

которого родился победитель, так же награждался

медалью. Не забыли и о наезднике - ему

полагались золотые часы.

Выиграть Большой Московский приз рысак