Тёмный гном

Он поудобнее перехватил тельце Джалада и потащил его прочь. Как он надеялся, и прочь от Королевского хребта. Они пойдут другим путем, там, где нет снежных тварей.

Они? Он посмотрел на безвольно тянущегося южанина и заставил себя поверить, что спас его не потому, что привязался к забавному магику, а ради его возможностей и силы. И, когда наступит момент, цверг бросит его, как, например, Фозза. Ради собственной шкуры. Это было третье правило темной магии: никаких привязанностей. Жаль только, что Джалад узнает его таким образом.

Шмиттельварденгроу остановился только тогда, когда купол рассыпался черными лоскутами, но они сумели-таки выйти из снежной бури. Вокруг было тихо и покойно. Гном привалил Джалада к дереву, зачерпнул горсть снега и с наслаждением стал им елозить по лицу мага до тех пор, пока на бледных скулах не проступил румянец.

Джаффец застонал, но глаза открыл.

— Идти можешь?

Он тряхнул головой.

— Попробую. — И заворочался в снегу, пытаясь подняться.

В отдалении хрустнула ветвь. Шмиттельварденгроу резко развернулся, взбив облако снега, взмахнул, подняв секиру. И все ради того, чтобы почувствовать, как что-то холодное и острое уперлось ему в шею, подрезав бороду.

— Так-так-так!

Голос походил на перестук катящихся камней. Цверг скосил глаза, чтобы сначала увидеть небольшой метательный топорик о длинным шипом на обухе, который, собственно, и упирался ему в кадык, потом крепкую руку с кожей бугристой, как необработанная порода — предплечье стягивал широкий кожаный шнурок. А после было плечо, закрытое щитком из твердой прошитой кожи и только напоследок лысая, взрезанная шрамами, как перепаханное поле, голова. Морщинистая, наслоившаяся кожа на уродливой физиономии стала еще гаже, когда тролль улыбнулся.

— Меня зовут Грол, — пророкотал он. — А тебя, козявка? Ах постой, дай угадаю. Думаю, твое имя цверг. Мертвый цверг.

— Какой, — медленно и осторожно произнес Шмиттельварденгроу, — изысканный юмор.

— Я знал, что тебе понравится. — Он с усмешкой надавил на топорик. Цверг почувствовал, как острое, будто жало василиска, острие впивается в кожу.

— Стой, Грол. — Кто-то не менее громоздкий возник рядом. Старый, потрепанный жизнью тролль в отметках военного вождя: светлые горизонтальные полосы по груди и ожерелье из зубов и костяшек. — Не тебе пока раздаривать смерть. Цверги давно не появлялись в наших чертогах. Пусть о судьбе его покумекает Грумак. — Он повернулся к кому-то другому. Мотнул головой: — вяжите их.

Вновь глянул на Грол и Шмиттельварденгроу.

— А нас еще ждут етуны.

5.

Старый и невероятно худой тролль уставился на человека, который лежал на шкурах горных баранах, неподвижного, словно мертвеца.

Нет, человек не был мертв, хоть на плечах и руках у него были незаживающие раны от следов умертвий, грудь не вздымалась дыханием, а пульс не прощупывался. Однако, Грумак, шаман троллей пика Ург'Нарв, чуял в нем слабую, но не гаснущую искру жизни. И что-то темное, что поддерживало ее.

В человеке шла борьба зла со злом. И, странное дело, этим они спасали его. В этом вся суть. Громак улыбнулся: он находил забавным подобное противостояние, как змею, кусающую себя за хвост.

Тролля и человека разделял жаркий огонь, раскаленный воздух плыл над очагом, и отчего казалось, что по телу проклятого пробегала рябь теней. А, может быть, и не казалось.

Человек был стар по меркам своего рода, но, как и все из его народа, сохранил гладкую кожу. И его шрамы на выступающих ребрах больше походили на ровные линии, выдавленные в коже. Поневоле Громак перевел взгляд на собственные руки, лежащие на коленях. Кожа, похожая на древесную кору, и шрамы — не линии, а толстые червяки, застывшие на ладонях. С возрастом кожа троллей теряла эластичность, и каждая царапина в итоге превращалась в уродливые хрящеватые наросты. И это же делало троллью шкуру такой прочной, что не всякий меч или топор возьмет ее.

Он вновь посмотрел на человека. Теперь его взгляд цепко осматривал укусы умертвий и серую кожу вокруг них. Некроз остановился, но вряд ли человек проснется таким же, каким и был. Если вообще проснется.

Шелохнулись шкуры, закрывавшие вход в пещеру. Шаман медленно перевел взгляд на вошедшего. Молодой воин по имени Горгул, один из тех, кто обнаружил человека и тролля, отдавшего за него жизнь. За него и еще одного — хитрого полуэльфа.

— Мудрый Громак! — Горгул коротко поклонился. Его взгляд скользнул по телу человека, по лицу пробежала гримаса отвращения. — Мы спасли караван людей от етунов…

— Караван? В начале времени снегов?! Они дураки, раз задумали пройти перевал. Он уже непроходим — зима пришла рано.

— В мире людей война. Они решили нажиться на этом. Одна солонина в товаре. И тканей немного.

— Значит, жадные дураки. Кто выжил?

— Только хозяин. Торговец по имени Мелгрик.

Громак задумался:

— Я его помню — он давно уже ходит перевалом. Правда, жадный, как старый гном. — Он ухмыльнулся: — Ты знаешь, что делать: Мелгрика сопроводить на равнины. Половина товара — в племя. Солонина и нам не помешает.

Горгул кивнул, но уходить пока еще не собирался.

— Что-то еще?