Тёмный гном

Шмиттельварденгроу промолчал, угрюмо сверля взглядом содержимое сундука. Под крышкой оказались монеты, золотые и серебряные. Были и эратийские номиналы, и джаффские обрезные. Дератонские шиллинги, перламские трубочные с грубой чеканкой, «листы» с Сельдяных островов, а то и вовсе неузнаваемые. Цверг смотрел на них, а пальцы, тем временем, оглаживали золотые дварфские дхармы, распиханные по карманам, — он так и не мог устоять перед собственной натурой, хотя с трудом представлял, куда деть. Может быть, когда (или если) вернется в родную пещеру, они послужат началом новой коллекции.

Все собрались вокруг сундука и смотрели на него. Кто задумчиво, кто с вожделением. Только глаза Хораса оставались совершенно бесстрастны. Он поднял взор и посмотрел на гнома. Тот поразился тому, насколько изменились глаза старого паладина: они походили на латунные кругляши, тусклые и невыразительные. Внутри шевельнулось беспокойство.

— Входа нет?

Шмиттельварденгроу покачал головой.

— Тупик.

— Значит, мы ошиблись, — заключил командор и отвернулся.

Плечи его поникли, походка стало вялой и неторопливой.

— Это была обманка, — громко сказал ему вслед цверг.

Все разом посмотрели на него.

— Чего?

— Сундук монет?

— Именно, — гном кивнул, — на то и рассчитано. Нам бросили его, как кость для собаки. Все это место — сплошные декорации.

Умное слово само скользнуло в уста — общение с Джаладом сказывалось.

— Что ты имеешь в виду? — Хорас вновь повернулся к нему. В его глазах появился призрак интереса.

— Те, кто строил все это, рассчитывали на то, что будущие поколения, возможно, найдут сокровища и успокоятся, занявшись дележом. И ничего больше искать не будут.

— Тогда…

— Да, — гном посуровел. В его голосе прорезались интонации уверенности. — Где-то здесь есть вход в подземелья. Зачем городить еще подобное?

— Тогда где он?

— Там, — цверг помедлил — голова начала лихорадочно работать, а после спуска это было даже приятно, — где искать будут менее всего. На виду у всех, там, где на него не обратят внимания. Или обратят, но в совершенно в ином смысле.

Он поднял взор. Там, на стене, над узкой террасой улеглись тени в узорах огромной каменной розы — причудливого барельефа, выполненного с удивительным мастерством. Вдвойне невероятным, если учитывать, где она находилась.

Шмиттельварденгроу остановился, на его лице застыло крайне задумчивое выражение. Он запустил пятерню в бороду, яростно поскреб и ловким движением извлек какое-то насекомое. Посмотрел на него, словно ожидал получить от малявки ответ. Видимо, та молчала, потому что в следующую секунду он с хрустом раздавил букашку. Вытер руку об брючину.

— На самом видно месте… — пробормотал он задумчиво.

Ответ был совсем рядом — достаточно руку протянуть, только вот в каком направлении? Роза здесь была явно не зря. Он хмыкнул и обошел главную башню.

Невысокая, в два этажа она было столь же неуклюжа, как и все в этой крепости. Даже арку главного входа умудрились заложить кирпичом. Но справа, за поворотом стена треснула и разошлась, образовав узкий, но не чересчур вход. Цверг сквозь него пробрался внутрь. Пришлось, правда, выдохнуть и втянуть живот.

Крыша давным-давно рухнула, оставив после себя почерневшие стропила и горы трухи на земле. Плиты пола разъехались, и между ними густо проросла трава, жесткая, словно мочалка. По стенами вились узоры черной плесени. Ни мебели, ни внутренних перекрытий не сохранилось. Шмиттельварденгроу оглянулся и особым тщанием осмотрел арку. Все те же кирпичи. Или…

Идея мелькнула и захватила его целиком. Он выскочил из башни — остальные смотрели на него со странной смесью недоумения и сдержанного любопытства, как на деятельного, но безобидного сумасшедшего.

Но Шмиттельварденгроу было уже все равно. Загадка захватила его с головой, чувство приближающегося ответа будоражило. Он вновь вернулся к главному входу, коснулся руками кирпичей… И расхохотался.

— Есть! — Он похлопал даоенью по кирпичам. — Есть! Я понял! Стена… стена слишком толстая. Даже очень футов шесть, не меньше. А зачем?

Цверг наставительно поднял пальцем. Остальные молчали.

— А затем, что она пустотелая. И вход — вот там! — Он воздел руку и указал на розу. — На самом видном месте. Я искал, где глубже, а он, наоборот, там, где выше.

— Что будем делать? — к нему подошел Хорас и проследил за рукой.

— Посмотрим, — быстро пробормотал Шмиттельварденгроу.

Он вернулся к колодцу за веревкой, быстро смотал ее и связал на конце петлю. Размахнулся и швырнул ее наверх. Петля взмыла и опустилась на каменный столбик, один из тех, что окружали террасу. Перила куда-то делись, а, возможно, их никогда и не было.

Быстро перебирая конечностями, гном взобрался наверх. Терраса, узкая, не шире трех футов была усыпана палой листвой, камни побелели от птичьего помета. Шмиттельварденгроу ловкими движениями ощупал барельеф, прошелся молоточком под ним, простукивая кирпичи. Они отзывались звонко, резонируя с пустотой внутри. Там наверняка что-то было, вот только никакого скрытого механизма не было. Но ничего: и для этого было решение.