Тёмный легион

За дверью раскинулся круглый зал, просторный и довольно высокий. Вдоль его стен шли какие-то статуи, но, под слоем пыли и паутины, рассмотреть их было невозможно. Противоположная часть зала терялась во тьме, лучи фонарей не добивали туда. В центре зала, на каменном возвышении, валялись какие-то тряпки или палки – рассмотреть их вначале не удалось. Но когда герои подошли ближе, то даже Центу стало не по себе, а уж его малая дружина едва не была затоптана сонмищем мурашек.

Это был истлевший труп какого-то человекообразного существа. От него осталось немного – лишь ветхие кости, копна бесцветных волос, да жалкие обрывки материи, некогда бывшие одеянием. И все бы ничего, на всевозможных покойников и Цент, и его команда, успели насмотреться досыта. Одно смущало – рост данной особи. Ныне трудно было установить его точно, но даже по самым скромным прикидкам выходило, что посреди зала лежали останки трехметрового великана.

Общую композицию дополнял топор, что был вонзен прямо в камень, в том месте, где у ныне покойного организма приблизительно находилось сердце. Топор был вполне себе человеческих габаритов, притом именно топор, а не секира непотребной величины. Впрочем, он больше походил на оружие, чем на инструмент дровосека. Рассмотреть его подробнее мешала напитанная пылью паутина, что густо оплетала и оружие, и останки гиганта.

Все говорило о том, что это огромное трехметровое существо было уложено на каменную поверхность и зарублено топором. Зарублено основательно, раз тот прорубил тело навылет и вонзился острием в гранит.

Личный состав от увиденного закономерно оробел, а вот Цент, презрев страх, все же подошел ближе, чтобы осмотреть находку века. Скелет выглядел вполне человеческим, с соблюдением всех надлежащих пропорций, разве что зубы у него оказались узкие и острые, больше звериные, нежели людские. Рядом с исполинским черепом Цент обнаружил истлевшие остатки того, что в далеком прошлом вполне могло быть деревянной маской, скрывающей лицо. Теперь же от этой маски осталось слишком мало, чтобы установить ее изначальный вид. На ум сразу пришли пять жутких баб с чуть ранее просмотренных настенных комиксов. Их лица тоже были скрыты масками. Могло ли это огромное существо быть членом той пятерки? И почему оно здесь одно? И где все остальные? И кто отмучил ее топориком? У Цента скопилось множество вопросов, на которые не было очевидных ответов. Так же возник соблазн завладеть топором – при ближайшем рассмотрении тот оказался довольно стильной секирой, притом пребывающей в идеальной сохранности. Время будто не коснулось топора, из чего Цент заключил, что тот либо волшебный, либо сделан на невиданную доселе совесть.

– Что это за существо? – благоговейным шепотом спросила Машка.

– Затрудняюсь опознать, – ответил ей Цент.

– Это ведь не человек, – дрогнувшим голосом произнесла Алиса.

– Почем знать? – пожал плечами герой девяностых. – Возможно, в далеком прошлом, люди были больше нынешних, а потом измельчали. Правда, все это как-то не стыкуется с научной точкой зрения на данный вопрос. Если бы эти дылды прежде бродили стадами, их останки уже давно бы нашли вероломные осквернители чужих погребений, разорители могил, что лицемерно именуют себя антропологами. Возможно, мы имеем дело со штучным экземпляром. Мутация какая-нибудь, или иная бесовщина. Или, что, я подозреваю, ближе всего к истине, перед нами один из тех самых древних богов. Ну, не из самых шишек, а какая-то мелочь пузатая. Матерого-то бога топором, поди, не ушибешь.

И тут из темноты прозвучал голос, пустой и безжизненный, будто слово взяла сама смерть:

– Ты прав, человек. Пред тобой бог.

Цент отступил, подняв перед собой шашку и направив луч фонаря на голос. Из тьмы на свет неслышно шагнула закутанная в черное фигура некроманта.

– А вот и ты! – прорычал герой девяностых, нагнетая в душе заряд неистовой ярости. При прошлом столкновении с Легионом один на один он потерпел фиаско, но в тот раз Цент был обескуражен видом разумного мертвеца, и не имел верного эмоционального настроя. Зато теперь с этим все было отлично. Мало кому за всю свою долгую жизнь Цент хотел сделать больно так же сильно, как этому повелителю мертвых. И хотя он понимал, что мертвец едва ли способен ощущать боль, Цента это нисколько не смущало. Больно ему будет, или нет, но разрыв Легиона на куски вне всяких сомнений доставит огромное удовольствие непосредственному исполнителю оного действа. А Цент не привык отказывать себе в удовольствии.

Но Легион не удостоил Цента вниманием, и почему-то обратился к Владику.

– Я ждал тебя, мой друг, – произнес он. – Рад, что ты цел и невредим. Впрочем, я надеялся, что ты явишься без сопровождения.

Владик стоял столбом, безмолвствовал и дико трусил. После того, как он провалил свое посольство и не сумел убедить обитателей Цитадели договориться с некромантом, попадаться на глаза своему несвежему другу отчаянно не хотелось.

Легион, будто прочтя его мысли, сказал: